— Понятно, — я встал из кресла и прошёлся по комнате. — Что
стало с её ошейником? Почему камни перестали светиться?
— Ты у меня спрашиваешь? — дед закинул ногу на ногу и сложил
руки на груди. — Женя, я понятия не имею, что ты намудрил с этим
ошейником и что это за знак, в который и были вставлены макры. Он
похож на то, что у тебя на щеке образовался, когда нас на прочность
та тварь десятого уровня прощупывала.
— Да, пентакль в ошейнике по этому лекалу сделан. — Я потёр лоб,
пытаясь заставить уже голову работать. — Он здесь?
— В столе посмотри. — Дед не двинулся с места, лишь кивком
головы указал, какой именно стол он имеет в виду.
Я выдвинул ящик и вытащил искомый ошейник. Быстро провёл
диагностику деталей. Макры, вставленные в пентакль были просто в
хлам разряжены.
— Твою мать, — я сжал ошейник, едва не сломав довольно хрупкий
артефакт. — Я в коме первые дни после ранения был. Фыра не могла со
мной связаться. А потом макры сели, а я сам не догадался
попробовать её успокоить. Идиот, — я приложил ошейник ко лбу. — Как
мне теперь прощенье выпросить?
— Вот уж не знаю, — дед смотрел на меня неодобрительно. —
Попробуй взятку дать. Макры, которые обещал, скорми. Не знаю, на
охоту возьми. Фыра же девочка у нас, так что на охоте можешь слегка
подставиться под какую-нибудь не слишком опасную тварь. Чтобы она
тебя героически спасла. Как и у всех девушек у неё на уровне
инстинктов заложена слабость к мудакам и потребность жалеть и
оберегать. И если с первым проблем нет, — я только зубами скрипнул,
но промолчал. Потому что сам виноват, и прекрасно это осознаю. А
дед тем временем продолжил. — То второе нужно ей организовать.
— Я подумаю, что можно сделать, — почти через минуту ответил
я.
Подставляться под очередного монстра было неохота. От стаи
белок, что ли, убегать начать. И даже дать им себя слегка
поцарапать. Держась при этом за раненую руку и стеная так, чтобы в
реальном мире услышали.
— Ты подумай, Женя, подумай. Да и вообще начинай думать,
просчитывая последствия того или иного действия. Это полезно
иногда, — он опустил ногу, а потом и вовсе поднялся из кресла.
— Я только этому учусь, — буркнул я, призывая дар и начиная
подзаряжать макры. — И вообще, я художник, и живу эмоциями.
— Эмоции должны быть взвешенными и хорошо продуманными, —
наставительно произнёс дед. — И приносить определённую выгоду. А
без выгоды эмоции разводить нет никакого смысла.