Я не стал ничего говорить, просто молча кивнул. Хрень, конечно, полная, но выходит,
верно, раз так написано. Машинально мой взгляд поднялся выше головы
мужика и уперся в портрет Иосифа Виссарионовича. На душе стало
совсем тоскливо. Какая же, сука, удивительная ерунда со мной в
данную минуту происходит. Почему? За что? Как? Я бы сейчас, не
глядя, выпил грамм двести. А потом еще столько же. Может, все-таки,
сон?
– Товарищ майор, – Дверь
кабинета, где мы сидели, открылась и внутрь просочился высокий
парень с подозрительно большой головой, которая особенно привлекала
внимание на фоне его худющего тела. Этот тип очень сильно был похож
на вытянутый кабачок. Еще и кепка надета сверху башки. – Там опять
на рынке...
– Погодь, Гольдман.
Погодь. Видишь, наших новых товарищей принимаю. Зайди через десять
минут. – Ответил мужик, сидевший за столом, которого я упорно
продолжал мысленно называть "мужиком".
Хотя, мне уже и звание
его известно, и должность, и даже имя. Видимо, мой мозг упорно
отказывался признавать окружающую действительность реальной. Такой
специфический механизм защиты. Типа, раз не называю, значит, этого
нет.
– Дык Яшка Крот грозится
Воробья подрезать. Говорит, тот у него насадил чегой-то... – Развёл
руками человек-кабачок.
– Ну, а сейчас? Сейчас
шо? Не подрезал же? – Невозмутимо спросил мужик.
– Та не... – Гольдман
махнул рукой, – Щас пока шо не.
– Ну, и все! Как
подрежет, тогда и порешаем. В того Воробья кто только уже ножичком
не тыкал. Он скоро как сито будет. А ходит вон, радуется. Дай мне
времени чуть. Говорю, новых товарищей наших ввожу в курс дела. Шо
неясного?
Кабачок кивнул, мол, все
очень даже ясно, и просочился в обратную сторону, в коридор,
осторожно прикрыв за собой дверь. Он вообще какой-то странный. На
самом деле, мог бы зайти, отчитаться и выйти как положено, а он
будто перетек сначала из коридора в кабинет, а теперь из кабинета в
коридор.
Но все это такая мелочь, если честно... Главное совсем другое.
Главное, что теперь я – Денис Сергеевич Волков…Это просто какой-то
мандец…
– И…– Мужик потянулся ко второй такой же книжечке, лежавшей
прямо перед ним. – И старший лейтенант Лиходеев Иван Иванович?
Двадцати одного году отроду. Сказал бы, что молод, да война все
границы стерла. Да, Лиходеев?
– Да! Так точно! – Тот самый парень, с которым мы встретились во
дворе дома, молодцевато прищелкнул каблуками, а потом обернулся и
за каким-то дьяволом подмигнул мне, словно хорошему знакомому.