Услышав последнее слово, возница
встрепенулся и обвёл нас внимательным взором.
– О! Смотри, как встрепенулся.
Кажись, они и есть. От же ж, куёлда елдыжная, свезло так
свезло!
– А чего такого-то? – Змей удивился.
– Да и пусть на своё солнце кланяются, нам-то с того...
– Эх ты, Змеюшко... И в кого ты у нас
такой наивный? У этих ребяток очень занимательные практики
жертвоприношений.
– Да мало ли кто... – Змей обиделся.
– И что теперь? Я, может, и сам, когда по Малой Азии ездил...
курочку там... Её, между прочим, даже съесть потом можно!
– Читать надо больше. У них не кур. И
даже не коров. Да-да, самых натуральных человеков, причём, с особой
жестокостью. Может, и жрут их потом, но это не точно. Такие же
простые и честные красавчики, как наш славный пилот.
– Вот же пиштец, – пробормотал Змей.
– И это нас туда по обмену? Декан, маракушка, приедем я ему
нашествие мышей обеспечу!
– Вот на этом он тебя и спалит. Кто у
нас сильнейший зооморф на потоке?
– Ту я же не сам в мышь
превращусь...
– Змей, вот только не надо мне на уши
приседать. Знаешь, что тебя выдало? Я когда свитки по призыву брал,
там на полях, твои комментарии и заметки! Ты хоть стирай их, прежде
чем сдавать в библиотеку! Такого корявого почерка на потоке больше
ни у кого нет.
– Мда. Спалился. Но мышей я всё равно
призову.
– Да потом-то делай что хочешь, нам
бы три месяца до этого потома как-то прожить. Живыми остаться,
пусть даже не совсем целыми. Если что, Кощей вылечит.
– Типун тебе на язык, Царевич, мне
моя шкура очень, знаешь ли, дорога какая она есть!
Летели очень долго. Прям очень. Три
раза садились, первый раз в каком-то поле, потом в горах. Пилот
слезал, долго отвязывал какие-то тюки, кормил птицу. Чем – мы со
Змеем специально не смотрели. Может секреты какие, лишнего узнаем,
сбросят с поднебесья... Нам-то, конечно похрен, Змей сам спустится
и меня подхватит. Но объясняться потом в Академии, почему мы честь
альмы матерной уронили...
Ночевали прямо в кабинке, на лету.
Пилот спал так же, как летел – сидя. Честно говоря, не вполне
понятно было: спит – не спит? Мы же со Змеем кое-как умостились на
каких-то попонах между креслицами.
Потом под крыльями раскинулся голубая
гладь океана. Летели ещё полдня, покуда вдали не показалась темная
полоска берега. Даже невозмутимый пилот, казалось, повеселел. Да и
гигантский орел стал чаще взмахивать крыльями, тоже, небось, домой
хочет.