— Кому звонила?! — рычит он и дёргает меня за шиворот, встряхнув.
— С-с-с-сестре звонила. Просила приглядеть за квартирой и поливать цветы… В случае чего.
— В случае чего? Не пытайся меня надурить. Сбежать не получится. Скажи спасибо, что хозяин сегодня добрый и решил дать тебе шанс исправить всё и вернуть долг. Иначе бы от тебя мокрого места не осталось… Марш! Документы! Сумку! — орёт. — Три минуты осталось!
И я лечу пулей.
Потому что не могу иначе — ведь на кону жизнь моей сестры и моего ещё не родившегося племянника или племянницы…
3. Глава 2.
Давид Усманов…
Это имя смутно кажется мне знакомым. Почему? Я не вращаюсь в мире больших денег, но отчего-то знаю это имя.
— Шмотки взяла? Документы?
Я киваю согласно. Охранник выдёргивает сумочку, проверяет наличие документов и оставляет мою сумочку себе. Потом его наглые, длинные, сильные пальцы проникают в карман узких джинсов на моей заднице и вытаскивают телефон.
Однако при этом он успевает мацнуть попу и дышит при этом тяжело, пожирая взглядом.
Словно я ему понравилась!
— Что вы себе позволяете? — шепчу как перепуганная мышь.
— Тебе что-то не нравится? Жалобу на меня напиши. Но вот только если через нас в офисе господина Усманова не окажется, я скажу, что ты время тянула. И тогда… посмотрим. Руки в стороны.
— Зачем?!
— Обыскать хочу, — улыбается совсем уж нагло и мнёт меня во всех выпуклых частях.
— Какой роскошный багажник, — посвистывает под нос, обшарив зад и бёдра. — Я бы в такой…
Прищёлкивает языком. Меня едва не выворачивает от омерзения, я держусь из последних сил.
— Чисто. На выход!
Под резкие команды охранника я выхожу из подъезда дома и нервно оглядываюсь.
Кажется, как будто я в последний раз вижу этот дом, этот подъезд и полосатую лавочку…
Слёзы набегают на глаза и срываются вниз с пушистых ресниц.
— Давай, давай, булочками быстрее! — покрикивает охранник и будто для убедительности опускает руку на кобуру пистолета.
Я торопливо подхожу к машине и застываю возле высоченного, двухметрового джипа.
— Тебе помочь? Насадить? — раздаётся хрипло.
— Что?!
— Подсадить, то есть, кхе-кхе… — покряхтывает охранник.
Но я уже сама вскакиваю на довольно высокую подножку и забираюсь внутрь.
Сердце вот-вот выскочит из груди. Я то молюсь про себя, то ругаю сестру и собственное доброе, мягкое сердце тоже кляну. Почему я не могла просто прокричать правду и послать большого господина куда подальше?!