— Дружище, давай поменяемся? Ты мне
свою одежду, я тебе свою.
Бомжу очень понравилась идея, он
торопливо разделся, пока я не передумал.
Надел спортивные штаны и футболку.
Пахнул наряд омерзительно, меня затошнило, поэтому старался дышать
ртом.
Так, в метро нельзя. Нужно поймать
такси, как раз есть наличные. Я осмотрел одежду, вроде следов крови
нет. Таксист родом откуда-то из Средней Азии, который регулярно
сморкался и чихал, что-то рассказывал по дороге, про вид на
жительство, про то, как он посылает деньги семье. Я безучастно
кивал, разглядывая улицы Москвы.
Когда я оказался перед отелем, меня
охватила крупная дрожь. Как отреагирует Марина?
Я поднялся на лифте на пятый этаж,
где мы остановились. Открыл дверь картой, которую выдала
консьержка.
Марина лежала на кровати и смотрела в
окно. Тушь и помада размазаны по лицу. Она не плакала, но лицо было
опухшее.
Я сделал два шага в сторону кровати,
на что Марина резко сказала:
— Не подходи!
Почему она так реагирует?
Словно отвечая на вопросы, Марина
продолжила:
— Где ты был, когда надо мной
издевались? Я звонила тебе! Где ты был? Ты мужчина? Ничтожество ты,
а не мужчина, понял?!
Глава 4.Не
убивай
Меня как холодной водой окатили.
Развернувшись, я помчался прочь из отеля, пытаясь не сблевануть от
запаха одежды бомжа.
Я бежал по Москве, не имея какой-то
точки назначения. Слёзы сами струились из глаз, что не слишком
характерно для таких экземпляров, как я. Какой-то кошмар наяву. Я
теперь убийца. Члены бывшей банды наверняка собираются мстить за
Дегу. Вряд ли они оставят без последствий его смерть. Пестик первый
всех и сагитирует.
Захар всё же ссучился. Наверняка
заключил досудебное соглашение. Если он сольёт хотя бы четверть
наших преступных эпизодов, мне наверняка грозит минимум двадцать
лет строгого режима. Десятки фактов совершения преступлений,
предусмотренных статьей 162 УК РФ. Что я, зря на юриста учился?
Марина винит меня в произошедшем,
даже не предполагая, что ещё вчера я ручкался с насильником и
вообще довольно тесно с ним взаимодействовал целых два года. По
факту, она вообще со мной не слишком-то знакома.
Что ж, я, наверное, теперь не смогу с
ней общаться. Марина даже не узнает, что ради неё я убил Дегу. Или
ради того, чтобы оправдать перед собой же собственное бессилие?
Отвратительно. Всё же мне далеко до всеобщего Кантовского
примера.