Настоящее время
Завод
был и правда огромен, спасибо Сереге, который почему-то меня спас и
дал краткое руководство. Я спустился в подвалы завода, нашел
работающий водопровод и умылся, провел ревизию вещей и отобрал
самые яркие. Ведь яркий не всегда заметный.
Их я
надену завтра. Мыло из кафешки, надоенное в пакетик, было для меня
шампунем, осколок стекла, обмотанный тряпкой, стал бритвой. Я
сиделу зеркала и корчась брил голову, часто царапая голову, но это
лишь часть задачи. Мне надо было опухнуть и изменить внешность, для
этого я насыплю камней в кроссовки, а также сделаю себе подтяжки,
чтобы изменить осанку. Аккуратно подложу камни за щеки, чтобы меня
было сложно узнать, а также буду бить себя по лицу, чтобы опухнуть,
но без синяков.
– Да за
что мне это? Мама, роди меня обратно, – тихо проговорил я,
укладываясь спать. – Надо как-то выйти из города, но
как?
Ночь
прошла беспокойно, выход на улицу меня пугал до ужаса, но все
оказалось лучше, чем я предполагал.
Я бодро
шагал уже пятый час по городу, ориентируясь по реке, поскольку
никакие указатели мне не помогали, обращаться с глупыми вопросами к
прохожим я просто боялся. А солнце уже клонилось к
закату.
И вот,
когда начало темнеть, а я почувствовал на затылке дрожь ужаса, я
увидел бабушку лет семидесяти, что несла сумки, очень тяжелые. А
бабушки во все времена были источником ценной информации, особенно
если им слегка помочь, а мне надо узнать в какой стороне хотя бы
конец города.
– Может
не стоит, – скривился я. – Стариков я здесь еще не
видел…
Но все
вокруг спешили домой, а ночью ловить нелегалов как я самое время, и
страх погнал меня к старушке. Ну, как старушке, не смотря на седые
волосы, огромные сумки, строгий пиджак и юбку бабуля была еще в
форме. Ну, для этого мира не очень-то удивительно. Я сам скорее был
необычен, сомневаюсь, что сейчас с лысой башкой я
красавчик.
–
Давайте я вам помогу, – проговорил я. – Вам же
тяжело?
Бабушка, которая передыхала возле сумок, посмотрела
на меня ледяным взглядом.
– Че? –
выдохнула женщина.
– Сумки
тяжелые, помочь предлагаю, – чуть громче проговорил
я.
– А, ну
давай, – отошла седая от сумок. Женщина лет пятидесяти, и почему я
решил, что ей семьдесят? Не понятно, может, издалека не
разглядел.
– Эх,
уф… а как? – удивился я, еле оторвав две сумки от земли, и поднял
их лишь спиной. Они весили килограмм по шестьдесят
каждая.