На
ощупь Уильям отыскал огниво, и вместе с Мари им все же удалось разжечь огонь.
Сухие дрова быстро подхватили алые языки пламени, и брошенный дом неожиданно
наполнился уютным запахом горящего в огне дерева.
Мужчина
молча поглядывал на свою спутницу, однако не спешил хоть как-то ограничивать ее
свободу передвижения. Храмовник прекрасно видел, что уставшая и вымотанная
девушка едва-едва передвигает своими ногами и – увы! – не сможет от него
сбежать. Во всяком случае, ровно до тех пор, пока полностью не восстановит свои
утраченные силы.
А
до этого момента…
…ему
можно не беспокоиться.
С
его молчаливого согласия Мари осмотрела все комнаты дома на предмет чего-нибудь
полезного. В ее изможденном организме совесть почему-то молчала безмолвной
рыбой, пока девушка находила для них обоих подходящую одежду, с нескрываемым
интересом рассматривала чужую постель и безо всякого стеснения рыскала по дому
в поисках чего-нибудь съестного.
Однако…
С
едой совсем не повезло.
Все,
что было ею найдено в этом злосчастном доме, давным-давно покрылось толстым
слоем плесени и дико воняло гнилью, отбивая всякий аппетит даже у, умирающего
от голода, человека.
Пока
девушка призрачной сомнамбулой бродила по всему дому туда-сюда, принося к
огненному очагу все полезное среди найденного, Уильям лишь задумчиво смотрел на
яркие языки пламени, сохраняя молчание. И лишь когда сама Мари обессиленно
опустилась рядом с ним, он беззвучно поднялся со своего места и ненадолго
покинул дом. По всей видимости, решил прогуляться.
Воспользовавшись
моментом, девушка сбросила с плеч мокрую разодранную мантию и почти стянула с
себя липкое грязное платье, когда он вдруг вернулся обратно, держа в руках
большую чашу, наполненную до краев дождевой водой.
К
ночи ливень набрал полную силу и совершенно не думал о том, чтобы утихнуть до
самого рассвета.
Храмовник
привлек внимание Мари, отпил немного воды из чаши и протянул ее ей. Пока она
жадно пила, Уильям осторожно вынул из спасенной сумки все, что в ней хранилось,
и бережно разложил свои немногочисленные сокровища неподалеку от очага. Хитро завернутые
в кожу и ткань, книги Уильяма практически не пострадали.
Ведьма
с нескрываемым интересом наблюдала за почти нежным отношением
Храмовника-мясника к его рукописным томикам и даже почти успела подумать про
себя нечто весьма язвительное и колкое, когда он вдруг вытащил из кармана своей
сумки на свет огня, изрядно вымокший, хлеб.