— Дон Карраскилья, башня рассыпалась
по камешку. — Сильвия удерживала в себе радость, но временами та
прорывалась совершенно неподходящими улыбками, поэтому донна далеко
носовой платок не убирала, старательно маскируя им нижнюю часть
лица. — Там никто не мог выжить. Совершенно никто.
— И все же я съезжу, — решил
Карраскилья. — Проверю на месте.
— Я была бы рада ошибиться… — теперь
в голосе женщины царил неподдельный траур, потому что при мысли,
что в руинах найдется кто-то живой, ей становилось немного страшно.
Самую малость, ровно до воспоминаний, как выглядит место, где была
башня. Близко-то она не подходила. Чай, не дура. — Вас отвезут, дон
Карраскилья. Немедленно распоряжусь.
Она угодливо улыбалась, уже
совершенно забыв о своем расстройстве от смерти соседей.
Карраскилья скривился и сухо сказал:
— Будьте так любезны, донна Ортис де
Сарате.
Экипаж был подготовлен в рекордные
сроки, и вскоре Карраскилья уже в нем трясся, пытаясь осмыслить
рассказанное. Конечно, все, сказанное четой Ортис де Сарате,
требовало дополнительных проверок, но могло быть и правдой, потому
что придворный маг в ожидании поездки перекинулся парой слов с
людьми, которые утверждали, что видели группу мибийских военных. И
все же Карраскилья склонялся к тому, что Охеде, который мог вести
свою партию, не ставя никого в известность, смерть донны Болуарте
не выгодна. А вот Гравиде… Гравиде — однозначно да.
Встает вопрос, стакнулся ли Охеда с
Гравидийской верхушкой и не пообещали ли ему чего-нибудь этакого за
предательство? Обдумав это со всех сторон, Карраскилья пришел к
выводу, что нет, не мог Охеда на такое пойти. На его должности
имеют ценность только те, кто не продаются. Продажных же проще
потом не вознаграждать деньгами, а тихо или громко прикопать. И
даже если Охеде пообещали место заместителя Лары, то должность эта
не столь заманчива для того, над кем стоял только король. Понимал
это Карраскилья, наверняка понимал и Охеда, а значит, глава
разведки к этому отношения не имел. Но могла бы быть проведена
подобная операция без его ведома? Однозначно нет. А значит что?
Либо у Охеды не было возможности отказаться, либо за мибийцев
выдали себя другие.
Последнее Карраскилья и хотел
проверить. Но на руинах следов не было. Лишь остаточные чары и
следы качественного проклятья, не иначе как от Оливареса. А еще там
смердело смертью и не чувствовалось живого. Карраскилья отдал дань
таланту Оливареса и понял, что ловить тут нечего: кто бы ни
совершил это преступление, трупы забрал все. Во всяком случае те,
что валялись сверху. Те, что остались под камнями, будут там и
похоронены, потому что разбор таких завалов — прямая дорога на тот
свет. Да и смысл что-то ковырять, если выковыривать нечего?