— Теперь я могу идти?
— Нееет, — лукаво ухмыльнулся он, — во-первых я еще не полностью раздет. А во-вторых, я хочу, чтобы и ты сняла с себя одежду. А то получается как-то нечестно, тебе так не кажется?
Я покачала головой. Не кажется. Мне кажется нечестным вообще все что здесь происходит. И то что я, счастливый, нормальный человек, ничего плохого и даже сомнительного, не сделав, оказалась вдруг в чужом мире в качестве рабыни, наложницы какого-то мужика. Который сейчас налакался вина и требует развлекать его крайне сомнительными способами. Вот это, мать его, ахринительно нечестно!
Но высказывать все это я не стала. Стянула с него злосчастные трусы, принципиально не глядя, что там под ними. И принялась сама расстегивать свое платье. Главное не расплакаться, сдержаться, не скатиться. Требует раздеться? Значит разденусь. Кайл довольно ухмыльнулся, перевернулся на другой бок и внимательно следил за мной.
Соблазнительного стриптиза он от меня точно не дождется. Я спокойно, изо всех сил сохраняя каменное и невозмутимое выражение лица, я расшнуровала спереди платье, не без труда дотянулась до пуговок сзади. Но это точно лучше, чем если бы он взялся мне помогать. Осталась в белье. От легкого корсета я избавилась легко, шнуровка оказалась на диво удобной. Стянула и трусы. Скинула туфли.
— Повернись, — попросил он.
Голос у мужчины изменился, точно осип. Даже несмотря на сухость моих действий, ему понравилось. Я послушалась. Странно. Почти заводит. Точно не страшно и не стыдно. Немного зябко.
— Красивая, — констатировал тот, — я же так тебя и не рассмотрел, что странно.
— Обычно все не так?
— Да, — он повернулся на спину, облокотившись на подушки, постучал ладонью по покрывалу рядом с собой, приглашая присоединиться, — обычно все не так. Девушек красиво презентуют, те показывают свои достоинства, умения. И тело уж точно.
— Вам это нравится? — спросила я, устраиваясь рядом.
Взяла подушку, обняла ее, чтобы спрятаться за ней. Все же, мне некомфортно сидеть совсем голышом. Кайл это проигнорировал.
— Когда как, — вздохнул он, — сначала нравилось, теперь больше наводит тоску. Обними меня, — попросил он после некоторой паузы.
Я послушалась. Разговаривать было уже тяжело. Сложные дни, никаких сил не оставалось. Сама и не заметила, как уснула, каким-то образом зарывшись в постели в одеяла и подушки.