— Сейчас, погоди немного! — через минуту к нам подъехал другой воин, видимо, тот самый Яшка и протянул какую-то тряпку.
— Только попробуй, я тебе её потом в задницу засуну! — заорала я, как только увидела, что тряпка покрыта подозрительными пятнами и мелким мусором. От моего крика мужики опешили.
— Чего это она за непотребства говорит? — удивлённо спросил Яшка у своего коллеги.
— А чёрт её знает, — пожал тот плечами. — Может, дракон сдохнет, когда сожрет ее? Уж больно вредная.
— Эх, хорошо бы! До того надоел проклятый. Из-за него скоро баб хороших не останется. А эту даже не жалко, слишком строптивая. Такую и в жёны страшно-то брать, не дай Лада, по башке огреет и медовуху отберет.
— Вы вообще придурки, что ли?! — я чувствовала, что от бессилия и возмущения у меня вот-вот случится нервный срыв.
— Ты глянь, ещё и сквернословит, ишь какая! Всё, точно сейчас рот заткну, — тот, что вёз меня, попытался засунуть мне тряпку в рот. Пришлось изо всех сил вертеть головой, крепко стиснув зубы.
— Та не вертись же! — мужик спешился с коня и схватил меня за подбородок.
— Всё, всё! Я буду молчать, только убери от меня эту мерзость!
— Врёшь, — не поверил он.
— Честное слово!
— Ладно, но, если скажешь хоть одно слово, засуну тебе кляп и надену мешок на голову. Уяснила?
— Угу, — побоялась говорить и просто промычала в ответ.
Дальше мы ехали молча и без остановок. Небольшой отряд сборщиков явно торопился.
От неудобного положения голова начала болеть, а в глазах потемнело, ко всем неудобствам добавилась тошнота, но я стойко молчала, лишь бы мне не засунули грязную тряпку в рот. Потом я, кажется, потеряла сознание.
— Эй! — кто-то обрызгал меня холодной водой и похлопал по щекам. — Жива, вроде.
Голоса звучали будто издалека и постепенно приобретали чёткость.
— Да не колоти ты её так! Добьёшь ведь. Новую девку точно не отдадут, чернь бунт поднимет, и тогда нам точно не сносить голов.
Приоткрыв глаза, увидела две бородатые рожи, нависшие надо мной.
— Можно я опять сознание потеряю, а? — застонала охрипшим голосом.
— Эээ, не! На вот, переодевайся, — тот, что в синем кафтане, сунул мне холщовый мешок. — И давай пошустрее, некогда нам с тобой возиться.
Я приняла мешок и огляделась по сторонам. Мы были в какой-то деревне. Обугленные развалины домов окружали нас со всех сторон и ни единой живой души, кроме нашего небольшого отряда.