Я ожидал увидеть Кудрина не в самом хорошем расположении духа.
Возможно, даже в ужасном. Как ни крути, а повод для плохого
настроения у него явно был. Но тот, вопреки моему предположению,
встретил нас приветливой улыбкой. И, будто ничего не случилось,
предложил нам сесть за стол совещаний.
— Рад, что и вы, Ван Ваныч, тоже пришли, — первый делом
поприветствовал начальник знахаря. — Будет проще объяснить нашим
бойцам, что происходит.
— Ну так я ведал, что грядёт, — усевшись поудобнее в дальнем
конце стола, важно ответил тот. — И посему вот он я тут и есть.
Кудрин хотел ещё о чём-то спросить старика, но тут неожиданно
слово взял Порохов:
— Так, — приударил он обоими кулаками по столу, чтобы показать
серьёзность своих намерений. — Я прошу прощение за нарушение
субординации, но по-другому задать этот вопрос не могу. Товарищ
подполковник, объясните, пожалуйста, какого хрена?
Кудрин посмотрел на капитана так, будто не услышал резкое
высказывание офицера. На лице начальника ни один мускул при этом не
дрогнул. От такой реакции подполковника (точнее, из-за её
отсутствия) Порохову, как мне показалось, стало немного не по
себе.
— Твой вопрос, — немного помолчав, ответил Кудрин, — в полной
мере раскрывает весь объём твоего негодования, товарищ капитан. Вот
за что ты мне всегда нравился, так это за лаконичную и, в то же
время, ёмкую подачу информации.
Порохов после слов начальника нервно сглотнул. Похоже, не такой
реакции он ожидал. Впрочем, я и сам думал, что подполковник
отреагирует куда жёстче.
Хотя, я понимал, чего Прохор хотел подобной постановкой вопроса
добиться. Он хотел придать беседе, мягко сказать, особого шарма.
Хотел донести до начальника, что мы не собираемся церемониться,
когда дело касается наших боевых товарищей. Но Кудрин, похоже,
решил не принимать условия его игры. И грамотно зарубил на корню
излишнюю решительность “Пороха”.
— Что ж, давайте по порядку, — ещё немного помолчав, продолжил
подполковник. — Раз вы здесь, значит хотите убедиться, что именно я
дал приказ об аресте Бирюковой, Королёвой и Кулакова. Отвечаю – да,
это я.
Кудрин снова замолк. Затем поднялся со своего кресла и подошёл к
окну, чтобы приоткрыть жалюзи у пустить в комнату побольше
солнечного света.
— Мой вопрос остаётся тем же, — глядя в спину подполковнику,
произнёс Порохов. Слова его прозвучали так же твёрдо, но агрессии в
них заметно поубавилось.