В чатике царило недоумение.
Новенькая Оксана на каждом углу нахваливала моего мужа: Антон
Александрович самый умный и самый лучший, и самый-самый специалист,
и всё агентство только на нём и держится.
Причём громко, и как заметила Лизавета, нахваливает так, чтобы
Антон это слышал. То перед открытой дверью в кабинет, то перед
лифтом, видя Антона в поле зрения.
Метёт хвостом с усердием.
Смотрится дико. Натужно. Топорно.
Все сотрудники кривят нос. Стараются находиться подальше от
придурочной.
Девчонки недоумевают. И задаются вопросом «А собственно, чем она
занимается на работе?»
Я посмеялась на такую грубую лесть. Кем нужно быть, чтобы
купиться на это?
И мы с чатиком дружно решили, что девочка хочет продвижения по
работе...
Поговорить об отпуске с мужем всё-таки нужно. Несмотря на то,
что Антон и в последующие дни приходил домой не в духе. Всё мрачнее
и мрачнее.
Манюню-то за что мучить Москвой летом?
И в один из вечеров я решилась.
– Антош, твоя мама согласна пожить с Машуткой на даче дней
десять. Лето всё-таки. Давай съездим куда-нибудь отдохнуть вдвоём?
– спросила я его после ужина, убирая тарелки со стола.
– У меня сейчас сложно на работе. Борька в ауте. Не лучшее
время, – задумчиво ответил мой муж.
– Может быть, если оставить Бориса одного, то он быстрее придёт
в себя? – предложила я, пожимая плечами.
– Что ты в этом понимаешь! – возмутился Антон и продолжил, –
только на мне держится агентство в последнее время!
Меня резануло в этой фразе даже не то, что муж вспылил на пустом
месте, сколько знакомая интонация в этом его «только на мне»...
Совершенно несвойственная моему ироничному и умному Антону.
Где-то я такое уже слышала.
Недавно.
Я чувствовала, что Антона тревожит что-то. Верхним чутьём. Вроде
как тучи собираются над нами. Пока ещё не понятно, когда грянет
гроза, но то, что она будет, уже нет сомнений.
– Извини. Я не прав, – повинился тем временем мой муж, приняв
мой ступор за обиду.
– Что с тобой происходит? – заговорила я, присаживаясь
рядом.
– Просто устал, Ян. Навалилось всё одно к одному, – проговорил
мой муж, уткнувшись лбом в моё плечо и обнимая.
Затем довольно резко развернул другой рукой моё лицо к себе за
подбородок и жёстко поцеловал, вкладывая раздражение и страсть в
поцелуй. Подчиняя. Словно ставил печать. Клеймо.