Дело уже начинало попахивать судом, но тут женщина вдруг взяла и вышла замуж за критика Г., который немало поиздевался в печати над последними опусами А. и Б., благодаря чему и сделал себе имя. К тому же он был просто интереснее как мужчина и не трендел без конца на свиданиях о своих литературных успехах и замыслах.
А. и Б. подружились со временем на почве ненависти к Г. и в каждом своем новом произведении не упускают теперь случая лягнуть критиков вообще и критика Г. в частности. Последнему, впрочем, это только на руку, так как дает новые материалы для статей и не позволяет угаснуть читательскому интересу к его имени.
Литература как… Служенье муз
Прозаик Махонин уже почти подошел к своему дому, как вдруг услышал:
– Здравствуй.
Поднял глаза и очень удивился. Здоровалась с ним большая грудастая женщина в засаленном ватнике, с испитым лицом и большим молотом на плече. Среди его знакомых такой не было.
На всякий случай решив не связываться, Махонин пробурчал что-то в ответ и попытался ее обойти.
– Не узнаешь? – встала поперек узкой дорожки женщина.
– Простите, не помню, – покосившись на молот, решил быть вежливым Махонин.
– Это же я, муза, – сказала женщина.
"Ну и имечко, – подумал Махонин. – Мало того, что шизуха чистейшая…" – Он изобразил на своем лице внимание.
– Ну, узнал? – спросила женщина.
Махонин неопределенно пожал плечами.
– Помнишь, ты еще мне в любви клялся.
"Мало ли кому я клялся, – про себя прокомментировал Махонин. – Тоже мне новость".
– А потом поэту Рыльеву продал.
Махонин наморщил лоб и начал что-то припоминать.
– За две бутылки.
– Ааа… – облегченно протянул Махонин, – так ты муза моя… Так бы сразу и сказала. – Ну как ты? – спросил после паузы.
– Сам видишь, – муза ткнула пальцем в свою телогрейку и поправила на плече молот.
– М-да, – глубокомысленно изрек Махонин. – Это тебя Рыльев так?
– Нет, – вздохнула муза, – это Полозов. Он до сих производственные романы пишет, – пояснила она.
– А Рыльев как же? – несколько удивился Махонин.
– Он меня Полозову и подарил.
– Ишь ты, – с осуждением покачал головой Махонин. – А сам жаловался, что без музы не может.
– Так оно сначала и было. А потом он сказал, что я ему все гонорары распугиваю, и подарил Полозову. За пять долларов.
– А тот что, выгнал?
– Нет. – Муза напряглась и сбросила с плеча молот. – Я сама ушла. Он еще и о наркоманах писать начал. И хотел, чтобы я эту гадость пробовала. А потом, стыдно сказать, чтоб с каждым…