Царапает спину, жадно движется навстречу. Шепчет мне всякое. Хорошо ей. Чертовски хорошо.
- О, Боже… О, Господи, как хорошо…Андрей… Пожалуйста, еще-о…
Запрокинув голову и сжав меня ногами кончает и мягко растекается по постели. Я пару мгновений пытаюсь отдышаться, прислушиваюсь к себе, готов ли подождать до второго раза и понимаю что ни хрена не готов.
- Поля… Потерпи малыш, - и снова начинаю двигаться, уже только для себя, отчаянно резко. Она смеется. Устало и нежно. И от этого я кончаю куда ярче, с рыком. От этой тихой нежности, как будто у нас это не пятый секс, а пятитысячный.
Меня выламывает, шиплю сквозь зубы, кончая в нее. Черт, мне кажется у меня даже глаза на мгновение закатываются так меня выжимает.
Падаю ей на грудь и мы лежим, пытаясь отдышаться. Мне не хочется выходить, но член опадает и становится слишком чувствительным. Осторожно разъединяю наши тела, целую Полину в искусанные губы.
- Как же ты охрененно трахаешься… - бормочет она мне, и я беззвучно смеюсь. Кусаю ее за кончик носа.
- Это божий дар.
- Талант ага… - она расслабленно закрывает глаза. - Я думала умру… Видеть тебя каждый день и не… - осекается. А мне чертовски любопытно что там за этим «не», но видно еще не время узнать.
- Давай сбежим, - переплетаю наши пальцы, потираюсь носом о ее нос и в груди что-то щемит от того, что я знаю ее ответ наперед.
Поля грустно смотрит на меня и оглаживает лицо ладонью.
- Откуда у тебя шрам?
Мрачнею. История не слишком-то веселая, а еще слишком напоминает о Лизе. Напоминание о ней ранят, потому что пустота, оставшаяся от ее ухода все еще гудит как драная черная дыра и заполнить ее нечем.
- Авария. Лицо собрали по кусочкам. Теперь на всех металодетекторах пищу, - улыбаюсь показывая как мало это все значит, а сам помню как дышал через трубку, и как Лиза дежурила у моей постели трое суток напролет. Просыпался, видел ее и отступало что-то страшное, темное.
- Как это случилось?
Откатываюсь на спину и понимаю, что не особенно-то хочется вспоминать. Дело прошлое.
- Да... пьяные дураки прыгнули в тачку и влетели в камаз.
Полина приподнимается на локте и очерчивает край шрама, что вылезает из-под бороды на щеку. Борода теперь мой пожизненный приговор. Челюсть у меня на спицах собрана, на скуле пластина. Борода всю эту невозможную красоту прикрывает как раз. Сам уж не знаю что там, лет десять уже не сбривал.