—
Тут не любят землян, — печально сообщил тао. Потряс левой рукой — я
заметил тёмные липкие следы на тонких металлических пальцах. — Мне
пришлось показать, что они под моей защитой.
—
Землян нигде не любят, — возразил я. — Муссы?
—
Муссы, — вздохнул тао. — Тупые. Ну так можно войти?
Я
вздохнул. Была полночь, тот короткий промежуток, когда спящие ночью
отходят ко сну, а спящие днём собираются выйти из домов. Скоро
безостановочно несущуюся вдоль дома трассу заполонят муссы, ануки,
гил-гилан и множество других разумных, ведущих ночной образ жизни.
Даже по тротуару заковыляют любители медленного передвижения. А
кто-нибудь непременно заберётся на стилобат и увидит
гостей...
—
Чего ты хочешь, Тао-Джон?
—
Я их телохранитель.
Ну
разумеется. Кем ещё работать извергнутому из Тао? На стройку
податься, закусками на улице торговать? Ха-ха-ха.
—
Ты, а не я.
—
Нужна помощь, Никита. Тело их отца прекратило существовать, —
сообщил тао.
Я
кивнул.
—
Печально. Сиротки, значит... Как же ты оплошал?
—
Всякое случается, — туманно ответил Тао-Джон. И, смирившись с
неизбежным, произнёс то, чего я и ждал: — Ты должен мне, человек
Никита!
Вот теперь выхода у меня не было.
—
Я плачу долг, Тао-Джон, — сказал я. — Но учти, теперь он будет
выплачен полностью.
—
Признаю.
Формальности были соблюдены, и я отступил от
двери, позволяя войти.
Жёлтое свечение биостазиса угасло.
Девушка поморщилась. Мальчишка чихнул.
Бульдог потряс головой, роняя брызги слюны.
—
Заходите, — сказал я мрачно. — Будьте как дома.
Повернулся и пошёл по коридору к жилым
комнатам.
Конфигурация моего дома странная. Я когда-то
выкупил весь этаж в стилобате, на котором стоят три тонкие жилые
башни. Если посчитать общую площадь этажа, то выйдет не меньше
четырех тысяч квадратных метров, почти что футбольное
поле.
Но
три четверти стилобата занимают опорные колонны, коммуникации,
лифтовые шахты, демпферы, силовые кабели. В общем, свободного
пространства не так уж и много, ведь комнаты соединены между собой
длинными узкими коридорами. Самую большую комнату, метров примерно
в сто пятьдесят, я называю гостиной, хотя гостей у меня обычно не
бывает. Форма у гостиной такая сложная, что описать её я не рискну,
тут нужен профессор геометрии.
Достаточно сказать, что в центре комнаты
проходит труба двухметрового диаметра, по которой в башни подаётся
вода. Труба пластиковая и прозрачная, когда на неё падает свет, то
выглядит она жутковато. Вдоль одной из стен идут толстые кабели,
они надёжно изолированы, но почему-то всё равно пахнут озоном.
Большущий диван, который собирали прямо на месте, стоит между
трубой воздуховода (если прижаться ухом — слышно гул ветра) и
шахтой маленького служебного лифта, которого нет на планах дома.
Лифт ездит нечасто, раз-два в неделю, так что я привык. Пол покрыт
настоящим деревом, не паркетом, конечно, а массивной доской из
чего-то, напоминающего бук. Потолок так и остался бетонным, с
тянущимися по нему кабельными коммуникациями и трубами, но он
высокий, почти четыре метра, и это меня не сильно
напрягает.