Через минуту он подавал ей пальто. Она укутывала шею шарфом, поправляла шапку. Ее тоненькие ножки скользнули в запятнанные весенней грязью туфли. На прощание робко поцеловала его, как в первый раз, выскользнула из объятий и, процокав каблуками по ступеням подъезда, скрылась из виду.
Спустя мгновение до его слуха донеслось глухое "вух" дверцы автомобиля, мягко затарахтел мотор, машина тронулась, меся колесами склизкую грязь.
Еще неделя, и наступит ноябрь. Воздух озябшим лазутчиком уже проникал в тесную квартирку Николая через неприметные щели в окнах и прятался, главным образом, за металлическим трупом батареи, окоченевшим в тот день, когда Надя покинула город.
Холод был неумолим. Николай спал, не снимая ни брюк, ни свитера, надев носки из овечьей шерсти, окутываясь одеялом столько, сколь представлялось возможным.
Наутро он просыпался от того, что нос его, хоть прячь, хоть не прячь под подушку, оказывался гол и чесался. Николай, по обыкновению последних недель, начинал чихать, и после никакой сон уже не брал.
Он вглядывался в потолок, пытаясь мысленно воспроизвести на нем, как на натянутом экране, сны. Потолок ловил лишь тени из окна, когда ветви деревьев перекрывали зыбкий утренний свет, проникающий в комнату. Николай прищуривался, допускал черно-белую палитру, присматривался вновь. В правом верхнем углу мелькала "точка".
Дальше не шло.
Ничего не получалось.
Выйдя из ванной, он подошел к окну в кухоньке. Тут же вспомнилась идеальная, теплая, полная нежности и сладости картинка.
Николай был в гостях у друга Алексея. Там он играл в шахматы с каким-то давним знакомым по фамилии Малиновский. Сам Алексей сидел рядом, с интересом наблюдая за партией. Вокруг веранды, на которой неслышно шла их шахматная война, все зеленело, на небе с сотворения мира не бывало облаков, а воздух казался совсем чуждым холоду. Внизу рябила гладь моря. И тут Николаю захотелось зевнуть. Он краем глаза уловил какуюто вспышку, словно фотоаппарата, слева от себя, а Алексей похлопал его по плечу и сказал:
– Коля, во сне зевать нельзя! Черти что случиться может!
Николай взял в себя в руки и больше не зевал.
Окончив партию, итог которой ускользнул из памяти, он вышел с веранды и по маленьким чудесным ступенькам из бразильской вишни спустился вниз, где располагалось небольшое местное кафе. За одним из столиков сидела Надя с фужером мороженого. Он подмигнул ей, хитро прищурился. Она легко махнула ему рукой.