Не стал говорить, что во многих мирах подобных им, или
истребляют, или просто разводят, словно скот. В моем мире тоже было
подобное, но не буду показывать пальцем, кто смог побороть это
явление.
— Ваши кости обладают магической гибкостью и возможностью
трансформироваться, — в этот момент в Эдварде что-то хрустнуло, и
он тихонько взвыл. Но не дернулся, помня, что я ему обещал за
неповиновение. Хороший мальчик. — Так что ваши кости могут
складываться, и… Ладно, сейчас покажу.
Последнее заклинание набрало необходимое количество силы, и вся
цепочка пришла в действие. Над телом вервольфа сверкнуло несколько
вспышек, загорелся сложный магический круг, и в него потянулись
тонкие нити энергии жизни. После чего Эдвард начал меняться прямо
на глазах. И под удивленные вздохи буквально за пару минут
превратился в чихуа-хуа... Такая миниатюрная, но очень злющая
собачонка. И она сразу кинулась на меня, вцепившись зубами в
ногу.
— Щелбан хочешь, да? — посмотрел на нее и взял на руки. — А ведь
забавно вышло, сам не ожидал… — задумался, и на автомате начал
гладить мерзкую собачонку по голове. — Так, а теперь внимание! —
поднял зверька над головой. Хотя внимание и так было к нам
приковано намертво. — Я обещал вам свободу, и дам ее!
Подошел к небольшому зарешеченному окну и посмотрел на улицу.
Почему я думал, что мы на втором этаже? Тут, минимум, метров
тридцать. Впрочем, это неважно.
— Запомни, маленькая злобная псина, — обратился к чихуа-хуа. — В
таком состоянии ты пробудешь не более двух часов, а потом испытаешь
сильнейшую боль в своей жизни и вернешь себе свой нормальный облик.
И когда выберешься, тебе нужно будет жрать. Очень много жрать, ведь
сработают регенерационные печати. Готов?
— Тяф! Тяф! — отрицательно помотала головой собачка, но я
засчитал это, как согласие.
— Такова цена свободы!
Замахнулся, прицелился, и что есть силы метнул скулящую тварюшку
в окно.
— Куда? Там тридцать метров лететь! — оборотни, толкаясь и
сбивая с ног друг друга, рванули к миниатюрному окошку. — Ты же его
убил!
— Смотрите, — с довольной улыбкой и скрестив руки на груди, я
наблюдал за их реакцией. Особенно бурно они отреагировали, когда
увидели, что собачонку поймал и унес голубь. — Ну как?
— Это самая позорная смерть в истории всех вервольфов, —
обреченно пролепетал Тош. — Хищный голубь… Братья, запомните!
Никогда! Никогда не рассказывайте родным Эдварда о случившемся.
Скажите лучше, что он разбился о камни, выпрыгнув в окно.