Он облокотился локтем на колено и подпёр рукой щёку, рассматривая друга.
— Я же видел, что ты над ней как наседка скачешь. Не похоже на тебя.
Я фыркнул.
— Ты видел её? Это же ходячее недоразумение! За ней только глаз да глаз нужен! Чуть-чуть зазеваешься, и она уже убилась!
— И поэтому ты ей купил талон в столовой? — Даноран прищурился. — Я видел, что он уже лежал на столе, когда там был только ты. А она вообще под самый конец пришла.
Я резко встал и отошёл к комоду, попутно разминая шею.
— Ты знаешь, как она обрадовалась? — между тем продолжал брат, делая вид, что не замечает моего молчания. — Вся светилась и благодарила, когда я ей его отдал. Она же не из благородных, верно? У тебя всегда был странный вкус…
— Ты ей его отдал? — перебил я его, выцепив главное в нескончаемой болтовне. Новость, что талону она обрадовалась, почему-то оказалось приятной.
— Ага, — он откинулся на спинку кресла и с издёвкой посмотрел на меня.
— И… — я несколько раз сжал и разжал кулаки, — ты сказал, что он от меня?
— Да нет, — он пожал плечами, — но она и сама наверняка догадалась — вы же встречаетесь.
Я не был уверен в том, что она догадалась, но это только и к лучшему, если Лия не узнает. Ни к чему это. Да и ей это не надо… Как только согласилась с предложением брата, она же хотела его покорять?
Последняя мысль заставила поморщиться, и настроение испортилось. Я уже собирался выпроводить Данорана, как он заявил:
— Представляю, как она обрадуется, когда узнает, что это ты наследник! Девки обожают власть имущих, — он вздохнул. — Правда, мало вероятно, что она никому об этом не проболтается до нашего отъезда. А жаль! Так весело было! — он улыбнулся. — Но! Ради твоего счастья я на всё готов! — и он шутливо поклонился.
— Не говори ей, — мрачно и твердо запретил я, — хотя бы пока. Время до приёма, на котором тебя нужно будет официально представить настоящим именем отцу Крины, у нас ещё есть. Хотя драконнице надо будет сразу сказать. А Лие не говори. Так долго, насколько возможно.
— Но почему?!
— Потому что Лия не обрадуется.
«И испугается», — добавил про себя. А еще, потому что нет никакого совместного счастья… И не будет.