- Бывай, Алиса Владимировна, - сказал я, провожая взглядом
силуэт девочки-девушки-бабушки в белом платьице, которая самым
натуральным образом светилась в ночной темноте.
Бывают же такие выверты! Алиса, понимаешь, Селезнева,
судмедэксперт из Гомеля и светлая магичка... Чтоб меня! Рядом с ней
из тьмы вдруг соткался еще один силуэт - в черном кожаном плаще.
Дядя Клава, кто ж еще! Что-то он там стал ей нашептывать на ушко,
оглядываясь на меня.ю наверное - всякие гадости. Но мне на это
было, если честно, наплевать.
***
Бахара я выгнал спать уже давно, так что теперь сидел в свете
электрических желтых фонариков, под навесом фургона, пил кофе и
ждал Эсси. Эльфийка пришла заполночь - уставшая, но как всегда
красивая. Во взгляде ее читалось явное удовлетворение:
- Кто сегодня молодец? Я молодец! Давай, делай мне ореховый раф
и жарь вафли с малиновым джемом... Я знаю - у тебя есть вафельница!
- девушка уселась на раскладное кресло рядом со мной, стянула с
себя ботинки и закинула ноги в камуфляжных штанах на стол, с
наслаждением расслабившись. - Из семи тысяч - пять с половиной
теперь спят как медведи зимой, завтра к обеду будут готовы снова
маршировать с этими вашими дурацкими алебардами. Но полторы тысячи,
извини - тут потребуется дополнительная терапия. Там гоблины, в
основном, и снага, которые помоложе. Мелковаты! Суккубы из них
энергии откачали прилично, так что денька три примерно
понадобится.
- Дай-ка я тебя поцелую! - просиял я. - Ты ж мое солнце!
- Не-а, иди вафли делай, я голодная как... Как большой черный
урук! - она закинула руки за голову и закрыла глаза. - Кстати!
Кто-то обещал мне песню про солнышко лесное, и до сих пор не спел,
так что давай, мурлычь под нос, когда будешь готовить. Я послушаю -
а потом нормально тебе ее спою, после того как все в лагере
проснуться от твоих воплей...
- Но у нас тут высочество...
- Тогда точно - пой!
Ну, что делать? Сказано - сделано. Когда самая прекрасная в мире
Лесная Владычица, которая только что едва ли не половине Орды
вернула боеспособность просит кофе, вафли и спеть - великий и
ужасный черный урук повязывает передник, открывает сначала
вафельницу, потом свой хлебальник и гроулом выдает:
- Всем нашим встречам разлуки увы, суждены!..
После первой строчки над лесом вспорхнули с жуткими заполошными
криками стаи ворон и завыли волки. После второй - из каждой третьей
палатки лагеря заорали матом.