Съесть за завтраком я ничего не смогла. Ковырялась вилкой в салате, чтобы не привлекать к себе внимания. Выпила, правда, три стакана сока, и только на последнем руки уже не дрожали так заметно, как вначале. На Максима Александровича я не смотрела.
Через пятнадцать минут напряженного молчания он заговорил будничным тоном:
— На обед поедем в ресторан. Если нужно что-то купить — скажи. Будь готова к двенадцати. До тех пор можешь быть свободна.
Уже через секунду после этого распоряжения я скрылась в своей комнате.
Вместо того, чтобы терзаться и окончательно
запинывать себя морально, я зарылась в одеяло и уснула, предварительно заведя
будильник на одиннадцать. И только-только разоспалась, как пришло время
подниматься.
Я выбрала самое закрытое платье — темное, с
довольно пышной короткой юбкой. К счастью, нашлись и чулки. Я долго
сомневалась, стоит ли доставать из сумки трусики, но потом отказалась от этой
идеи — боялась разозлить. В конце концов, я ведь одета, никто и не заметит… а
вот если заметит он… Даже предполагать не хотелось, что тогда будет.
И не ошиблась. В прихожей Максим запустил руку
мне под подол и сжал ягодицу.
— Хорошая девочка, понятливая. В офис тоже нельзя
— ты должна кожей ощущать, что я могу тебя взять в любой момент, когда захочу.
Это просто маленькое напоминание.
«В офис?» — но этот вопрос я не произнесла вслух.
Все-таки Максим Александрович теперь пугал меня в достаточной степени, чтобы я
не забывала о правилах. Не нарываться хотя бы там, где могу. Он протянул мне
короткий плащик — тоже не мой, но размер, как и в случае платьев, подошел.
Наверное, предпочитает девушек одинаковой комплекции. Или покупал всю эту
одежду специально для меня? Об этом я тоже спрашивать не собиралась.
Правда, едва мы вышли за дверь, подставил мне
локоть. Я осторожно взялась и пошла с ним рядом.
— За пределами квартиры правила меняются, — он
почему-то широко и расслабленно улыбался. — Нет, ты в любом месте подчиняешься
мне и не споришь, но обращаешься иначе, можешь говорить о том, что волнует, и
задавать вопросы.
— И вы ответите? — недовольно буркнула я. Ну, раз
уж разрешил!
— Отвечу или нет, но не накажу. Ясно?
— Более чем.
То есть за порогом я становлюсь почти человеком?
Не в полном, конечно, воплощении, но хотя бы не с заткнутым ртом. Тем не менее
разговаривать все равно не хотелось.