Телефон завибрировал минут через сорок, когда я успел изрядно
подмерзнуть на ледяной земле, даже подаренный Папаем бушлат, вместо
любимой кожанки, не спасал. Я отполз поглубже в лес и взял
трубку.
***
- Набить бы тебе рожу, старый ты мудак. Да и так видно, что тебе
нерадостно, так что никакого удовольствия не будет.
- Мал еще, папке рожу бить. У каждой морды хозяин есть,
слышал?
- Все, брат, остынь. Но ты не прав. Дядь Коля тебе тоже самое
говорит. На кой хрен мне тебя подставлять? Я тебя знаю, как
облупленного, и мог бы предположить, что ты, при таком способе
убеждения, скорее, начнешь искать способ взорвать весь город, чем
согласишься.
Я молчал. Папай сидел напротив меня, без оружия и в очень
неудобной позе, чтобы не вскочить быстро. Причем, сам сел так, без
моей указки. Я уже принял мысль, что он не причем, но разговора
жаждал.
Прибыл он с полчаса назад, буквально минут через пятнадцать
после звонка Вячеславыча. Тот сухо сказал перестать дергаться на
местности и ждать прибытия Папая, его подкинет поближе патруль. Но
придет на своих ногах и с пустыми руками. Все понимали мое
состояние.
Так и произошло. Со стороны дороги раздался звук движка в
отдалении, а вскоре и показался бодро чешущий знакомец. Его никто
не посвящал в детали, просто сказали прибыть сюда и поговорить со
мной. Что, кстати, хорошо говорит и о влиянии Вячеславыча даже
сейчас, и о ценности Папая здесь. Либо о доверии куратора ко мне.
Сначала он стоял, набычившись, и молча смотрел мне в глаза. А я не
знал, как начать разговор.
- Ксюша мертва. - Наконец, разлепил я губы.
Папай округлил глаза и сделал ко мне шаг.
- В смысле?? Брат, ты же только уехал! - И еще шаг.
Я направил ствол автомата ему в лицо, положил пальцы на
курок.
- Не подходи. Я в курсе, когда я уехал. На дороге была засада с
винтовкой. Километрах в десяти от городка. А напомни, сколько ты
обещал спокойной дороги?
Он прищурился, неприятно ощерился.
- Ты думаешь, я хотел тебя грохнуть? Или бабу твою?...
Потом мы все же поговорили. Не знаю, что я хотел услышать и как
он мог бы мне доказать непричастность. Но поверил ему. Откровенно
говоря, я хотел ему верить. Да, все люди врут, хоть и не в каждый
момент времени, но именно сейчас и именно ему - хотел верить.
Потому что всегда должны быть люди, на кого можно положиться. А со
смертью Ксюши как никогда накатило дикое одиночество.