— Так вот только собрался, да ты меня позвал. Срочно. Как сообщил твой адъютант.
— После разговоры. Давай выпьем за самую быструю победу!
Герцог налил себе вина, добавил сюзерену и громко стукнул бутылкой о деревянный стол. В ответ на такое варварство вилки, подпрыгнув, звякнули о серебряную посуду, а стол скрипнул.
А сам рыцарь тем временем полез руками отламывать вторую ножку индейки, попутно запихнув себе в рот местный красный кисло-сладкий овощ — по-ми-дор. Что за дикое название? У них на севере такие же овощи, но более кислые из-за холодного короткого лета были не такие ароматно-сочные и назывались томатами.
— Выпить? Легко! Но не рано ли праздновать? Ключи от замка никто не спешит тебе выносить на красной подушечке, — немного язвительно прокомментировал герцог и с наглой ухмылкой посмотрел на брата, с наслаждением впиваясь крепкими белыми зубами в мясо. Как хищник. Эрик и был хищником, заточенным под войны. Резкий, прямолинейный, волевой.
Стоит ли говорить, что подобное поведение было дозволено лишь ему. Другой бы на его месте за подобные речи поплатился языком или девятихвостой плети отведал.
Король Харольд крепко сидел на троне и держал в ежовых рукавицах всю знать. Он позволял сходиться Собранию представителей древнейших семей — законодательному органу Вайтэрда, но принятие решений оставлял за собой.
Вообще в завоевательных войнах король практически не принимал участия, полагаясь в этом деле на герцога Гренстона. И тот исправно приносил победы, пополняя казну и расширяя территории в тех направлениях, кои были в интересах Харольда, а значит, и короны.
Своего кузена король ценил, справедливо полагая, что при плохом раскладе, если бы они не были так дружны, Эрик вполне мог составить ему конкуренцию. И народ бы за ним пошёл, что уж говорить о войске. Где-то глубоко в груди от этого неприятно ныло, но переживания были беспочвенными. Уж кто-кто, а Харольд знал это точно. Герцог Гренстон славился честностью и преданностью. Дав клятву, не преступит.
Отпив добрую половину вина из кубка, Харольд вытер жирные руки о скатерть и, весело ухмыльнувшись, приступил к тому самому разговору, ради которого и вызвал герцога Эрика Гренстона.
— Зачем мне портить отношения с будущим тестем?
От неожиданности, герцог поперхнулся и закашлялся, расплёскивая вокруг себя вино вперемешку с крошками. Вид при этом он имел ошарашенный.