— Я специально за кустиками остановился, чтобы нас никто не заметил, — невозмутимо ответил он.
— И всё равно, я здесь не буду! И вообще нигде не буду, потому что мы с тобой расстаёмся! — Я придала своему лицу серьёзное выражение и скрестила руки на груди в знак протеста.
Не слушая меня, Стасов быстро опустил спинку кресла, на котором я сидела, так что я, как была со скрещенными руками, опрокинулась назад.
Олег тут же тяжело навалился на меня.
— Пусти! — сразу начала я отчаянно ёрзать под ним, но его губы приникли к моим губам, и больше сказать было ничего невозможно.
Сильные руки очень быстро проникли ко мне под одежду, которой, по случаю тёплого дня, на мне было не так уж и много. Олег ласкал и ласкал меня, и я чувствовала, что вопреки намерению расстаться с ним, желание захватило меня целиком.
Однако он не спешил переходить к близости: и рубашка, и брюки, и ремень — всё до сих пор оставалось застёгнутым.
«Наверное, решил довести меня до экстаза и выбросить здесь, прямо на просёлочной дороге. Видимо таков план его мести!» — подумала я и, испугавшись, крепко вцепилась в его плечи.
— Ты что задумал? — срывающимся голосом спросила я, с усилием освободив губы из плена его настойчивых поцелуев. — Прекрати немед…
В этот момент волна наслаждения прокатилась по моему телу, и я застонала, извиваясь под его ласками. Приоткрыв глаза, сразу встретилась с его взглядом. Тяжело дыша, он неотрывно смотрел на меня, а его пальцы, не переставая, продолжали проникать вглубь моего тела.
— Чего ты хочешь?! — взмолилась я, будучи уже не в силах переносить эту непрекращающуюся сладкую муку. — Чтобы я умерла от череды множественных оргазмов?
— Станешь моей женой? — неожиданно спросил Стасов.
— Это нечестно! — захныкала я, но почувствовав, как накатывает новая волна наслаждения, лихорадочно выдохнула, провела языком по пересохшим губам и прошептала: — Хорошо, я согласна...
Подрагивающими от возбуждения руками Олег быстро расстегнул ремень и брюки, и, наплевав на все условности, двумя резкими толчками слился с моим телом.
Я растаяла под напором грубоватой нахрапистой страсти.
Когда дело было сделано, Стасов протянул руку к бардачку и достал оттуда маленькую алую коробочку в форме сердечка.
— Надеюсь, не промахнулся с размером, — сказал он, надевая мне на палец массивное кольцо из белого золота с тремя крупными бриллиантами и несколькими помельче.