Волнуюсь, перезваниваю, и она сбрасывает, чтобы следом прислать сообщение.
«Приеду через полчаса. Не звони, всё расскажу».
Понятно, Алиска встретила парня и весело проводит с ним время. Но раз пообещала, что не бросит меня, значит, на самом деле скоро приедет. Я смотрю на время, понимаю, что раз на ближайший сеанс не успеваем, то вполне можем пойти на ужастик вместо комедии и тоже отдохнуть. Я вновь отгоняю от себя грустные мысли, кладу руку на живот, не замечая этого, поглаживаю его успокаивающе.
Пока что я могу себе это позволить.
Я иду по зелёной аллее, подхожу к высоким перилам и смотрю вниз. По эскалаторам поднимаются люди, этажом ниже кто-то громко смеётся, к лестнице бегут дети. Жизнь вокруг кипит, бурлит, бьёт через край, а я чувствую себя так, словно нахожусь на обочине. Просто наблюдатель.
Никто.
Резко разворачиваюсь. Достаю телефон, чтобы написать Алисе, что еду домой. Настроение, и так играющее странную, нелепо взлетающую и падающую симфонию, резко летит вниз. Снова. И уже не хочется ни комедии, ни ужастика. Ничего.
Делаю всего несколько шагов и с размаху врезаюсь в кого-то. Едва не падаю, но меня удерживают сильные руки. Уверенно, даже не дрогнув, словно я пушинка и ничего не вешу. Но от столкновения телефон выскакивает из рук, вылетает, чтобы удариться о каменный пол. Я слышу хруст и молюсь, чтобы экран был цел, чтобы повреждения не были слишком серьёзными. У меня сейчас нет лишних денег, чтобы покупать новую игрушку, когда старой ещё нет года.
– Спасибо, – криво улыбаюсь и поднимаю взгляд.
Я благодарна, что мне не дали упасть, но злюсь оттого, что, возможно, придётся остаться без связи. Это мелочи, но они сильно меня расстраивают.
– Спасибо за то, что поймали, – повторяю и забываю, что хотела сказать.
Я в руках у мужчины. И если сначала меня удивляет, как он может меня удерживать, то через мгновение все вопросы отпадают сами собой. Он огромный. Нет, не так… Он – огромный! Я едва достаю ему до груди, приходится сильно задирать голову, чтобы увидеть его лицо. Встретиться взглядами. Чёрт. Тону в расплавленном янтаре, тягучем, завораживающем, очень опасном. Тону и совершенно не думаю о том, что веду себя дико неприлично. Нельзя таращиться, тем более таращиться так, словно в первый раз увидела живого мужика. Я ведь раньше видела… Видела? Да, точно, я когда-то уже видела мужчин, но взгляд всё равно скользит по мышцам, из которых свито его тело, буквально сканирует очертания облегающей толстовки. Даже жарко становится, потому что я даже не думаю вырываться, замерла перед ним восторженно-испуганной дурочкой.