Такого внимания и добра они не ждали,
– Спасибо вам большое, тетя Ганя, – сказал Николай. – Вы нас балуете.
– А люди и должны баловать друг друга. А то как же жить?
Сытые и чистые Николай, Миша и Зиночка, предупредив тетю Ганю, что вернутся вечером, захватив с собой мешок с баяном, вышли из дома.
Рынок был недалеко от вокзала. Здесь продавали и меняли все, что можно продать и выменять на еду. Мальчишка с ведром холодной воды ходил по рынку и кричал: « Три копейки – не беда! Есть холодная вода!», и хотя было далеко не жарко, жаждущие находились, платили копейки и пили воду.
Устроившись подальше от слепого танкиста со следами ожогов на лице, который играл на гитаре и пел фронтовые песни, Николай сказал:
– Ну что, Зиночка, покажем концерт Одессе?
– Покажем, папочка!
Отец растянул баян, а она, закружась в танце, запела:
А девочка Надя, чего тебе надо?
Ничего не надо, кроме шоколада!
Шоколада нету. Дайте мне конфету.
И конфеты нету.
Больше ничего!
После этих слов она дерзко топала ножкой, дула губки. Толпа, обступившая их, бросала конфеты, деньги – кто чем богат, в мешок Мише. Хлопали, хвалили маленькую артистку, а она, довольная, готова была петь и плясать хоть до утра. Только бы папочка играл на баяне.
Собрав подаяния на этом рынке, можно бы идти и на другой, но надо было еще сходить в Военкомат и узнать о Мишином отце.
Только поздно вечером они вернулись в теплый и гостеприимный дом тети Гани, где их ждала горячая вода. Заработанных продуктов хватило на всех, еще и осталось. Дети, уставшие после трудового дня, быстро уснули, а Николай собрался выйти покурить.
– Кури здесь, Коля, я форточку открою, а дверь закрою – дым к детям не зайдет, – сказала тетя Ганя, убирая со стола.
В кухоньку ворвался свежий зимний воздух, встречая клубы табачного дыма. Хозяйка видела, что квартиранта что-то мучит, и знала, что он и эту ночь будет ходить, постукивая палочкой, курить на улицу, вздыхать, обнимая и целуя спящую дочь, гладить ее шелковистые волосы. Она понимала, что человеку надо высказаться и тогда хоть немного утихнет душевная боль.
– У тебя, Коля, разговор не одесский. Откуда ты?
– Из Донбасса.
– А Миша по-нашему говорит.