Этот удар судьбы, несомненно, оставил глубокую рану в душе писателя, о чем, в частности, свидетельствует тот парадоксальный факт, что воспоминания детства, связанные с матерью, по его собственному признанию, совершенно стерлись из его памяти – это, очевидно, подтверждает их болезненную остроту (по крайней мере, так трактует подобную работу сознания психоаналитическая теория вытеснения).
В «Дивном новом мире» смерти, ее физической и психологической стороне уделено особое внимание. Что придумал Хаксли для избавления новомирцев от смерти как страдания? Смерть как таковая не побеждена в этом жизнерадостном мире будущего. Жители Мирового Государства не стали бессмертными богами, они даже не живут дольше 60 лет. Однако этот факт, как и сама по себе мысль о скоротечности жизни, их ничуть не заботит. Это спасительная беззаботность вызвана, во-первых, тем, что смерти не предшествуют старость, уродство, слабость и боль, во-вторых, в жизни индивидуума отсутствует конечная цель – следовательно, не приходится сожалеть о том, что цель эта, возможно, не достигнута или о том, что она по каким-либо объективным или субъективным причинам недостижима. В целом бессмысленное времяпрепровождение, будь то работа или досуг, не вызывает у новомирцев сожалений о том, что оно может быть прервано. В-третьих, новомирский человек изначально одинок (данный факт не ощущается как экзистенциальная трагедия), ни к кому на свете не привязан, а потому не ощущает утрату другого. Но, в свою очередь, никто другой не скорбит о его кончине. Согласимся, что при таком положении дел смерть утрачивает все присущие ей пугающие свойства и перестает быть сколько-либо трагической.
Культ молодости в Мировом Государстве, по существу, равен культу инфантильности. Новомирцы не эволюционируют ни психически, ни духовно. Следовательно, они не достигают той мудрости, которая приобретается лишь в результате добровольного самоограничения, расширения горизонтов, углубления познания и самопознания. Им не доступна та дистанцированная позиция, которая помогает зрелому индивидууму смотреть на мир и самого себя через «более точную оптику». Все это – опыт чувств и опыт независимого мышления – приобретается лишь с возрастом. Но наша плата за эти приобретения столь высока, что многие читатели, думается, согласились бы поменять мудрость и боль утраты на молодость и веселье.