– Обычно говоришь ты. Или Арца. Вы нападающие, и в разговоре, и в битве.
Я хотела возразить – да, мы нападающие, а Рэгиль и Амира пилоты, но мы предвестники Мельтиара, и мы равны. Но Рэгиль не стал ждать ответа, – обнял Амиру и повел прочь.
– Не беспокойся. – Лаэнар держал меня за руку и говорил уверенно и легко. – Мы рождены, чтобы победить врагов, какими бы они не были.
Какими бы они не были.
Иногда мне кажется, что мы знаем о врагах так же мало, как и они о нас.
3.
Почти всю дорогу мы летели молча – лодка мчалась, рассекая небо, и ветер уносил дыхание и слова. Изредка я пел, чтобы добавить ей сил, – и земля под нами сливалась в неразличимую пелену. Рулевое весло было теплым и слушалось малейших движений, но я уже чувствовал, как ноют руки – мы впервые летели так далеко.
Впереди возвышались горы – темной грядой поднимались над равниной. Солнце наливалось красным, готово было скрыться за острыми вершинами. Нам нужно было торопиться. Я не хотел прилететь в темноте.
Я потянул весло, и лодка развернулась, солнце качнулось за левым бортом.
– Зачем? – крикнул Рилэн, обернувшись. Встречный ветер трепал его светлые волосы. – Мы шли правильно, Форт там!
– Нужно быть осторожней! – прокричал я в ответ. – Если это ловушка! Высадимся рядом!
Рилэн кивнул, но передвинул рычаги, и ветер перестал так яростно хлестать в лицо. Мы уже не мчались, а плыли.
Я перевесился через борт. Земля под нами была серой, с тускло-зелеными и желтыми пятнами – должно быть, выгоревшей на солнце травой. Пустынная, ни на что не годная земля – но по ней змеилась дорога. Даже с высоты я различал движение и клубящуюся пыль, – я был уверен, это военный отряд, торговые караваны не скачут так быстро.
Кто бы это ни был, они двигались в сторону гор, туда, где виднелись крохотные домики, такие же серые и невзрачные, как и все вокруг. Селение или пограничный пост – сейчас это было неважно.
– Туда! – сказал я Рилэну. – И скорее!
Лодка устремилась к земле – самый прекрасный миг – она не парила, а падала, неслась вниз. Небо уже не было незримым потоком, оно стало бездной, а лодка – ястребом, ринувшимся на добычу. Я сжимал весло, земля мчалась на нас, – и лишь в самое последнее мгновение лодка выровнялась и, словно скользя по невидимому склону, приземлилась.
Сколько себя помню, я всегда мечтал летать.