Я пытаюсь объять вселенную - страница 3
Шрифт
Интервал
Нет детей, а одни лишь черти…
НЕ МОГУ ПРОСТИТЬ
Не могу простить, не могу понять,
Не могу уйти, не могу порвать.
Не хочу встречать по ночам её,
Не хочу любить – это не моё.
А убить боюсь, вдруг она права,
Эти годы все лишь другим жива
Счастье утекло, как вода в песок,
Оборву я жизнь выстрелом в висок.
НИКОГДА НЕ СКАЖУ «НИКОГДА»
Заставляют сказать «Никогда».
Ненавижу я это слово.
Оно значит, что навсегда
Ничего не увижу иного.
«Никогда» – это значит во веке
Не любить, не страдать и не чувствовать.
«Никогда» – это значит на свете
Не грустить никогда и не буйствовать.
А забиться в нору поглубже,
Что в народе зовут могилою.
Над собой забить крышку потуже,
Дожидаясь смерти, как милую.
Нет! Не дождётесь, глупые люди,
Чтоб себя, я живьём хоронил.
Плюю на слова: «Никогда не буду»
И холод могильный мне вовсе не мил!!!
ПОЗНАНИЕ КОСЯЧКОМ
Очищается мозг от гадости,
Что впихнули туда насильно.
Человек возносится к радости,
Тело расслабив бессильно.
И, вступая в прозрачную Лету,
Волны забвенья вздымая в высь,
Погружает сознание в эту,
В глубине затаенную мысль.
К этой мысли стремился вечно,
Но не мог до нее дойти.
Полагал, что жизнь бесконечна,
Но и все же искал пути.
Наконец он нашел свой путь —
Самый близкий к познанию сути…
«Дай-ка, друг, мне еще раз пыхнуть,
Чтоб забыть мне об этой мути».
МОЕМУ ДЕДУ
(Якову Ивановичу Здобину, казаку Войска Донского)
В дни ужасов войны, в начале века,
Когда не стоила и ни гроша жизнь человека,
Сын предавал отца, когда брат брата убивал,
Тогда ты, дед мой, кровь за Россию проливал.
Ты, дед, был казаком, донцом был вольным,
Ценил коней, был рад друзьям – слыл хлебосольным.
Пахал, ты, землю, сеял хлеб и жил в станице,
И водку пил, и запивал водой в кринице.
И в годы бунта те, когда кроваво-красная чума
Подкралась к дому твоему, как нищая сума,
Пошла гулять, бесчинствовать по всей стране,
Пришлось, тебе, степь мерить с шашкой, на коне.
Рубил с плеча, не зная страха,
Ты краснопузый, пьяный сброд.
Пропитывалась кровью вся рубаха,
А из меня казак уже не тот.
Быть может, измельчали нынче люди,
Как обленившиеся, жирные коты.
Под пули не подставят свои груди
И, голову сломя, в атаку не пойдут как ты.
Нет, есть у нас Чечня и был Афган
И так же убиваем мы друг друга.
Из-за скалы стреляет в нас душман,
Не думая, что у солдата есть подруга.
Почти что век прошел с твоих времен,