– Подожди немного, – снова прервал Иезекииля голос, а затем вдруг замолчал, оставив своего собеседника наедине с собственным сознанием.
Однако единение это вышло недолгим, ибо вскоре тьма, что застилала глаза Иезекииля, ни с того ни с сего развеялась, вновь уступив место яркому белому свету, что заливал огромный каменный зал.
– Так-то лучше, – прозвучал вдруг откуда-то справа от всё ещё лежащего на каменном полу демона такой знакомый и привычный его слуху голос. – Ну а теперь, может, ты всё-таки расскажешь мне, отчего твои навыки ментальной речи стали такими убогими? Или почему на месте твоих рогов теперь ютятся лишь два убогих обломка? Ах да, не забудь ещё упомянуть о том, почему из тебя так стремительно уходит жизнь, вкупе с твоей силой.
Выслушав речь всё ещё сокрытого от его глаз демона, Иезекииль медленно, намеренно растягивая время, поднялся на ноги и впервые за долгое время не нашёл, что ответить на такие простые для него вопросы.
– Я не могу, – спустя долгие минуты тишины, прошептал наконец Иезекииль. – Я просто не знаю, как ответить на эти вопросы. Извини меня, Мортем.
– Мортем… – растягивая каждый слог ранее произнесённого слова, повторил голос, а затем, во вновь наступившей тишине зала, послышались первые, неуверенные шаги. – Я так давно не слышал своего имени… Так давно его не произносил…
Конец ознакомительного фрагмента.