– Дела-а-а… – Марь Ванна пригорюнилась. – Судьбу на коне не объедешь.
– Ох, Маша, смотря какой этот конь-то.
Мама Октябрины, наверное, решила выговориться за все годы мучительных одиноких переживаний:
– После того несчастного случая с его бывшей девушкой мы с ним стали как чужие. Он хотел сына. Когда дочка родилась, немного потеплел. Нянчился с нею. Однажды сказал мне, грубо так: «Вот уж ей-то глупые шутки в голову не придут! Я сам её воспитаю. Она вырастет порядочной девушкой и будет порядочной женщиной!» Меня будто кипятком облили. Потом я потихоньку, чтобы он не видел, много плакала. Да что ж поделаешь! Сама виновата. А он девчонку воспитывал строго – слова ласкового не говорил. Изредка разве что. Думаю, мы ей дали мало тепла. Я тоже – вся в думах. Она росла вроде в стороне от нас: сыта, обута, одета не хуже других, но в фантазиях витает. Мне её и жалко бывает временами, а больше – раздражает она меня. Веришь ли? Вот и дочь. А любви не чувствую. Знаю: надо любить, а сердце холодно. Отец вроде больше её любит. Из-за неё у меня всё пошло наперекосяк. Не забеременей я тогда! И говорить стыдно. Не знаю, люблю ли её. Делаю вид, что люблю. Разумом понимаю, да сердце к ней не лежит. Раздражает она меня буквально всем. Так бы и прибила порой! Видишь, сколько лет так пролетело. Жалко молодости.
– Насчёт дочки ты зря. Дитя не виновато. Оно на свет не просилось. А вот насчёт тебя самой… Выживешь! Беда, если б ты его любила, а так у тебя сейчас – просто досада. Пройдёт. Так и мы ж ещё не стары! Тебе до сорока сколько ещё! Ты в самом соку! Красавица – посмотри на себя! Ещё и встретишь кого… А тот парень-то твой что же? Который на уборку урожая-то ускакал?
– Да была б одна – убил бы. Люди его удержали. Вернулся, а у меня уж и живот не спрячешь. Всё понятно. Смотрел с презрением. Когда девочка родилась, уехал. Сейчас живёт на Урале, генерал. Два мальчика у него моложе моей. Он тогда уже старшим лейтенантом был, когда уезжал… Написал рапорт. Просил перевести в далёкий гарнизон. Ну его на Север, в Заполярье отправили, а там служба по-другому идёт. До сих пор его люблю. Как подумаю, что его дети могли быть моими, не нахожу места. Не поверишь, люблю этих детей, хоть никогда не видела. Стараюсь о них не думать. Заходится душа. А лет пять назад проездом был у нас. Десять минут и виделись. Просил прощения. Говорит, глупый был, молодой. Надо было простить, забрать с собой. И я просила прощения – тоже глупая была, неопытная девчонка. Что с меня возьмёшь!