Даня расстроился, но ненадолго. В то время ему в голову ещё не приходила мысль об обычности своей жизни, тогда он видел перед собой лишь открытую дорогу. Он выбрал самое очевидное направление и пять лет получал профессию, каким-то образом связанную с менеджментом. Студенческие годы были подозрительно похожи на лучшие моменты выпускного. Даня был частым гостем в студенческой общаге, особенно на женских этажах, откуда его выгоняли ночью, с взъерошенными волосами и джинсами в руках. У него появилось много друзей, которые бесследно пропали вскоре после получения диплома. Преподаватели в первое время удивляли своим безразличием по отношению к нему, но, привыкнув, Даня стал платить им взаимностью. Впрочем, сессии он сдавал неплохо и даже гордился этим немного, пока не понял бесполезность этого чувства.
Вопросов становилось больше.
Как-то утром он проснулся дома у одной знакомой с филфака, с которой познакомился за неделю до этого. Даня открыл глаза, определил, где он находится, и для начала постарался перевернуть тёплое тело спящей девушки, придавившее его. Не просыпаясь, она уткнулась в стену с тёмно-зелёными обоями. У Дани же сон прошел, и пора было встать, одеться и покинуть гостеприимную квартиру, так вовремя оставленную родителями на попечение непутёвой дочери. Но вставать не хотелось. Не было никаких желаний. Симпатичный молодой человек лежал в просторной кровати, рядом с соблазнительной и, как ему помнилось, обнажённой женщиной, впереди было полтора дня выходных – и при всём этом он не мог заставить себя пошевелить пальцем. Он мог лишь лежать на спине и безо всяких эмоций смотреть в окно. И как ему казалось, именно вид за окном сковывает мускулы и разум, превращая его в бесчувственный манекен.
Окно находилось на Петроградке, на последнем этаже массивного, сталинской постройки, дома. Снаружи виднелись редкие ветви деревьев, с трудом дотягивающиеся до такой высоты, а вдалеке стояли серые дома, и при желании Даня мог представить их себе на ощупь – холодные, шершавые стены, всё ещё влажные после шедшего всю ночь осеннего дождя. А над всем этим нависало серое петербургское небо. Низкое, похожее на пропитанную водой вату, оно готово было упасть на город, стремясь к своей трёхсотлетней мечте – осклизло затопить его улицы и соединиться, наконец, с водой, стынущей в городских каналах. Дане пришла в голову мысль о том, что он всю свою жизнь проходил под этим небом, не обращая на него почти никакого внимания.