Его угнетало ее осуждающее молчание в последнее время. Ставили в тупик каждодневные походы на кладбище на могилу отца. От машины она отказывалась наотрез, шла пешком. Проводила там день, возвращалась затемно, измученная, и сразу же, отказавшись от ужина, уходила в свою комнату и запиралась. А он не решался нарушить ее одиночество. Не раз порывался, подходил к запертой двери, намереваясь постучать, но, оказавшись рядом, утрачивал смелость и понуро возвращался к себе.
– Я надеялся, что ты останешься со мной. – Адам всматривался в свежее лицо матери. – Предстоит большая работа… Дети без присмотра. Поможешь. С твоим-то опытом…
– Нет, Адам, я своих детей не брошу. Я им нужна.
– Не будет больше детей, а те, что остались, прекрасно вырастут без тебя. Подбери достойного человека на замену, передай инкубатор с рук на руки и возвращайся. Я восстанавливаю университет, студентов не хватает. И еще долго взять их будет негде. Одна надежда на твой инкубатор, на славов. Для начала привезем сюда старших. За весну подготовим низший технический персонал, начнем запускать заводы. Кому-то придется заведовать бытом, это же дети. Лучше тебя никто не справится.
Вера смотрела в окно, тонкая голубая жилка билась на шее. Адам вспомнил, что так она уходила от немедленного ответа или если смущалась. Ее пышные русые волосы, собранные на затылке черной траурной лентой, обрамляли лицо. «Как же она молода и как одинока», – думал Адам, любуясь матерью. Теплое чувство к ней на мгновенье вернулось, но он без усилия подавил его и осознал окончательно, что больше не жалеет свою мать.
– Мне не дает покоя одна мысль, Адам, – заговорила она монотонно, продолжая смотреть в окно. – Не слишком ли ты спешишь, желая что-то изменить? Не думаешь, что придется давать обратный ход? – Она обернула к нему лицо, всматриваясь и не веря. – Ничего у тебя не получится, Адам… Как не получилось у твоего отца.
– У меня обязательно получится, мама, – поспешно возразил Адам. – Но если бы ты была рядом… Неужели тебе не хочется, наконец, пожить общей жизнью с собственным сыном?
– Мы с тобой два обломка, сынок, к сожалению, – тихо проговорила Вера и вновь отвернулась. – И останемся обломками, как ни соединяй, как ни склеивай. Пока разделяет пространство, мы будем испытывать взаимное тяготение. Если же будем рядом, рано или поздно возникнет отталкивание. Ты думал об этом?.. Недаром последние дни мною владеет панический страх. Его причина в том, что мой сын, которого я люблю больше жизни, шаг за шагом превращается в своего отца… Эта коллективная казнь…