…Я почти через день теперь созванивался с представителями московского музыкального подполья, мы без конца уточняли суммы, которые «Кино» должно было получить за концерты, место и время выступлений – я и не думал, что возникнет столько проблем. Говорить по телефону из соображений конспирации приходилось только иносказательно – не дай бог назвать концерт концертом, а деньги деньгами.
– Привет.
– Привет.
– Это я.
– Отлично.
– Ну, у меня всё в порядке.
– У меня тоже. Сейчас иду на день рождения, моему другу исполняется двадцать лет.
Это означает, что двадцатого мы должны быть в Москве. Все разговоры велись в таком роде и развили у меня бешеную способность читать между строк и слов и находить всюду, в любой беседе, скрытый смысл. Способы передачи информации импровизировались на ходу – у нас не было точно установленных кодов, и поэтому иной раз приходилось долго ломать голову, чтобы разобраться, что к чему.
– У тебя есть пластинка «Битлз» 1965 года? – спрашивали меня из Москвы.
«Что бы это значило, – думал я. – О пластинках речь – может быть, хотят мне её подарить? Или здесь дело в цифрах?»
– Тысяча девятьсот шестьдесят пятого? – переспрашивал я.
– Да, шестьдесят пятого, – отвечали подпольщики из столицы.
Ага, всё ясно. Шестьдесят пять рублей обещают нам за концерт. Теперь нужно выяснить – каждому или шестьдесят пять на двоих.
– Да, – говорил я, – я её очень люблю, но у меня, к сожалению, нет её в коллекции. А у тебя их, случайно, не две?
– Две, – говорили мне.
Отлично! Значит – каждому.
– Вообще-то она мне, конечно, нравится, но сейчас я больше торчу от XTC – Rockpalast года так восьмидесятого – восемьдесят первого… – начинал я сражаться за процветание нашего коллектива.
– Я не люблю новую волну, – холодно говорил менеджер из Москвы. – Расцвет рока – это всё-таки семьдесят пятый год.
– Пожалуй, – соглашался я. Пусть будет семьдесят пять мне и семьдесят пять Витьке, по тем временам это было очень много.
Но такое случалось нечасто. Кое-какие деньги приносила также торговля в Москве лентами с записями нашего первого альбома – мы привозили лент по десять и продавали рублей на пять дороже стоимости ленты. Но и это бывало от случая к случаю – иногда в ленинградских магазинах заканчивалась чистая лента, и это подрывало наше благосостояние…