А знаки – просто шалость, черт возьми,
Забвение от сложной веры в Бога,
И очень трудной доли быть людьми.
Просил юродивый ума
И здравия немного,
Любуясь храмом сквозь туман
В обличии убогом.
Ни дай мне, Боже, прочих злат,
Излишеств для желудка,
Не нужно каменных палат,
Лишь светлого рассудка.
Туман рассеял солнца луч,
И, как того хотел он,
В башке исчезли сотни туч
И тут же посветлело.
Но всё что виделось вокруг
Несло печать подвоха —
Ни тем, что нужно стало вдруг
И сотворённым плохо,
Не тот по улицам народ
Ходил, что видел раньше,
Бедняк не тот, богач не тот
И всюду много фальши.
Святой не свят казался сплошь,
Большой паркуя крузер
И в целом всё обман и ложь,
А он – обычный лузер.
Он вновь взмолился в неба синь —
Верни меня обратно,
Собой не быть нет больше сил
И повторял стократно.
Что жизнь не сахар и ни мёд,
Когда ума палата —
То хрен большой, то череп жмёт,
То майка маловата.
Я больше скверных слов не говорю,
К стакану не тянусь и папиросе.
Всё кончено, не пью и не курю —
Я бросил.
Нет больше сумасшествия идей
И строк про душу, режущую осень,
Случайных встреч шалманов и бл*дей —
Всё бросил.
Я к недругам от злости не киплю
И тех, кто улыбаясь маски носит,
Теперь не ненавижу, не люблю —
Ведь бросил.
На всё, что ни по сердцу не гляжу,
Бесчувственен, как камень и бездумен.
В покое и безмолвии лежу —
Я умер.
С изумленным лицом, от своих же неведомых дел,
У песочницы детской старик седовласый сидел,
Отрешённый от мира, как будто ушедший в астрал,
Что-то строил, ломал, словом занят был тем, что играл.
Улыбался и злился чуть, что выходило не так,
Рисовал на песке, словно видел фактуру холста,
Нервно бороду щупал, мечтательно трогал висок,
Но не мог доиграть – рассыпался зыбучий песок.
Не давались песчинки, и он начинал строить вновь,
Отдавая себя самого и вдыхая любовь
В каждый крохотный миг, сотворённый старанием рук.
И услышал старик позади себя шорохи вдруг,
Обернулся и видит, что рядом стоит его сын.
– Ну, иди, помогай, не справляюсь, чего ты застыл?
– Пап, да всё бесполезно, прости, но реальность жестка,
Потому, что ты создал и мир и людей из песка.
У провинциального вокзала
Под раскат гудков и стук колёс
У провинциального вокзала,
Спящему в кустах, бродяге нос
Шавка беспризорная лизала.
Уходило солнце за состав,
Становясь краснее семафора,