Война и мода. От Петра I до Путина - страница 32
Во второй половине 1820-х столичные франты любили появляться на людях в сюртуках, фраках и плащах цвета Байрона, более всего походившего на темно-каштановый[101]. Теперь это уже был не просто известный английский поэт, а герой войны за независимость Греции, который на собственные средства снарядил бриг, нанял, вооружил солдат и отправился помогать повстанцам в июле 1823 года. Не важно, что романтическое предприятие поэта не оказало существенного влияния на ход конфликта. И пусть погиб он не от турецкой пули и меча, а от лихорадки, но уже того, что хромой и нежный британский гений, охваченный благородными романтическими чувствами, устремился в Грецию защищать угнетаемых эллинов, было вполне достаточно, чтобы увековечить его героизм – так появился цвет Байрона.
Лорд Байрон в албанском национальном костюме
Фрагмент работы художника Т. Филлипса. 1813. Национальная портретная галерея (Лондон)
«Красный адрианопольский» цвет возник в модных новостях после того, как 2 сентября 1829 года русские и турецкие дипломаты подписали «славный-славный» договор. Это был особый пунцово-красный – оттенок наших титанических усилий на Востоке, пролитой крови и затаенной злости турецких политиков. «Красный адрианопольский» выбирали дамы для утренних и дневных платьев, а господа – для рединготов и фраков «запросто». Турецкие материи этого цвета можно было приобрести в петербургском магазине Гибера, очень популярном в 1830 -1840-е годы.
Присутствие этого оттенка в русской моде было столь же постоянным, как и желание России во что бы то ни стало добраться до заветного Царьграда. «Красный адрианопольский» оставался актуальным и в Крымскую кампанию, и во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Из-за высокого спроса на хлопок кумачового оттенка уже в 1822 году правительство подняло цены на его ввоз из-за границы, потворствуя тем самым продаже аналогичного местного текстиля. Самые лучшие отечественные образцы премировались. К примеру, в 1849 году почетная гражданка мануфактурщица А. И. Баранова получила Высочайшее благоволение «за бумажную пряжу, крашенную в адрианопольский цвет».
Модные аксессуары тоже стали чуть греческими. В 1828 году «Московский телеграф» восторженно описывал веера на злобу дня: «Они делаются бумажные, и на них изображены виды разных греческих городов. На другой стороне, когда веер развернут, едва заметно несколько точек; но сложивши веер, прочитаете: