В-третьих, танец невесты с отцом. У нас, конечно, был танец невесты с женихом, к которому мы долго готовились, разучивали, репетировали днями и ночами, понукаемые преподавателем и друзьями-танцорами. Ругались из-за этого с женихом – жуть! Ну никак из нас не выходило танцевальной пары… А танец с папой мы не репетировали вообще, и это меня ужасно нервировало. Поэтому сердце мое, затянутое в корсетные тиски, практически остановилось, когда зазвучала музыка, а мы с папой оказались вдвоем в центре зала.
Никогда в жизни у меня не было лучшего партнера… Когда я была маленькая, мы с папой танцевали довольно много. У нас дома устраивались танцевальные вечера: приглашались гости, ставились пластинки, выносилась мебель из большой комнаты… Я вставала на папины ноги, и он галантно брал меня за ручку и аккуратно переступал в такт музыки. Вот и все. К тому моменту, как я выросла, танцы в доме прекратились…
«Их поколение умело танцевать, – говорит сестра. – Ведь тогда не было вот этого – встал в кружок, сумки на середину и колбасишься сам с собой. А современные мужчины – если не увлекаются танцами специально – считают это чем-то постыдным». Мы с ней по этому поводу очень грустим…
Папа вел спокойно, расслабленно и в то же время уверенно. Он был ко мне совсем близко и при этом его ботинок ни разу не коснулся подола моего длинного свадебного платья. Папа не танцевал уже много лет, а я чувствовала, как в руках умелого партнера становлюсь легкой, изящной, чувствующей ритм…
Мы танцевали под песню Розенбаума, которую он написал на свадьбу своей дочери, и все, конечно, плакали над словами. Очень трогательный момент…
Сегодня 9 дней…
*
Раньше, когда я путешествовала в другие страны, я отправляла маме открытку из-за границы. Из того места, где она никогда не бывала и, в связи с болезнью, уже никогда не смогла бы побывать. Открытка приходила, конечно, не скоро, к тому времени я уже успевала вернуться и, возможно, даже еще съездить в пару мест. Но мама ужасно радовалась этим открыткам, обычным картонным открыткам с красочными картинками и теплыми словами, приходящими в обычный темно-зеленый почтовый ящик в темном и вечно прохладном подъезде. Получив очередное послание, она в восторге тут же звонила мне.
Последним городом, где я побывала перед тем, как мамы не стало, был Париж. Мама всегда хотела в Париж, он был ее Большой Мечтой, почти как для папы – Его Море. Когда она сломала бедро и ей вставили металлические пластины, она очень переживала, что по дороге во французскую столицу у нее будут проблемы в аэропорту при прохождении металлоискателей. К тому времени мама практически уже не выбиралась за пределы своего района.