Глафира уже явно опаздывала на встречу с Иваном Степановичем, но бросить сестру в тяжелом положении не могла.
Присаживаясь рядом, она заботливо спросила:
– Чем я могу помочь? Может, вызвать доктора? Да надо же и матушку предупредить, что тебе нездоровится.
– Нет, нет, не надо! Прошу тебя! – Обманщица вцепилась в руку Глаши и прижала ее к себе. – Вот если бы ты мне лекарство принесла. Только дома его нет, придется в аптеку сбегать. И, пожалуйста, не говори никому, что я приболела. Неловко как-то… Хорошо? Обещаешь?
– Конечно, Катенька. Ты лежи, я скоро…
Глаша со всех ног бросилась за лекарством, напрочь позабыв о назначенном свидании…
Иван Степанович, так и не дождавшись свою Глашеньку, сам явился в ее дом. И первой встретил… Естественно, красавицу Екатерину, изящно, словно лебедь, лежащую на кушетке.
…Чтобы не задерживать долго внимание читателей, скажу, что в округе просто не было равных молодой красавице в искусстве обольщения мужчин.
А теперь Катя так и старалась в любое удобное время отвлечь внимание седовласого кавалера от сестры к себе. И, надо заметить, это у нее неплохо получалось. Правда, всем казалось, что кто-кто, а Иван Степанович уж точно не попадется на подобные уловки.
Однако в назначенный срок он не явился на собственную свадьбу, а вместо себя прислал огромный букет роз с запиской: «Глаша, прости. Люблю Екатерину, жить без нее не могу!».
Букет растерявшейся невесте вручил посыльный. Он же по ее просьбе прочитал вслух письмо.
Такого позора бедная девушка явно не заслужила.
Глафира только и успела оглянуться на родителей, а потом потеряла сознание. Последнее, что она слышала, был искренний, звонкий, раздававшийся на всю церковь хохот сестрицы-разлучницы. Да еще словно похоронный стон опозоренной матери…
Глаша после такого удара слегла. Она практически не двигалась, не шевелилась. Лишь глаза выдавали наличие жизни в ее хрупком, еле дышащем теле.
Правда, обеспокоенных родных глаза парализованной девушки, скорее, пугали. От доброты и кротости в их глубине ничего не осталось. Взгляд горел ненавистью, извергал страшный, яростный огонь…
Врачи же не давали никакой надежды на выздоровление.
Вот и семейный доктор Сергей Никифорович, аккуратно подбирая слова, высказал свое мнение:
– Иногда, знаете ли, лучше умереть, чем…
Так и не договорив, он засобирался и, откланявшись, поспешил покинуть столь грустное место…