Но через неделю бабушка загрустила, дошли проклятья ведьмы.
– Базар, обязательно съезди в дацан! Помолись и расскажи обо всем ламам, – советовали люди стойбища, где они смотрели за колхозными овцами. Жамбал Базар не раз побывал в золоченном и сверкающем Цугольском дацане на берегу Онона. Но и ведьма ездила к ламе и очень распрекрасно разговаривала с ними. Только Долгор была спокойна.
– У нас все воруют невест! – смеялась она. – Ничего, мама поругается и перестанет. Она все время ругается. Ничего!
Старуха не появлялась. Однажды Жамбал Базар приехал в колхозный магазин и столкнулся со своей тещей. Старуха опалила его желчным взглядом, высоко вскинула свою черную голову с орлиным носом и завизжала на всю округу, показывая длинный алый язык:
– А-аа! Это ты, урод, не уважающий начальников, лам и людей! Пес, укравший мою дочь, дохлый куцан, живущий в одиночестве, возомнивший себя человеком. Ты кто такой? Таких, как ты, всегда можно найти!
– Остановитесь! – поднял руку Жамбал Базар.
– А-аа, ты еще меня матерью назови! – подпрыгнула в истерике старуха. – За что ты не любишь людей? Пусть никогда не возродится твой род, пусть голова твоя превратится в череп, пусть засохнет и умрет твое семя, дохлый куцан!
Люди онемели и стали бесшумно расходиться, стараясь не попадаться на глаза Ундэр Хандаме. Жамбал Базар молча прошел к своему коню и ускакал в степь. Обида вздымалась в груди и душила. За что его не любит старуха? Что он ей сделал? Он не верил, что черная старуха – ведьма.
Они прожили с Долгор год, мечтали о ребенке. Но жена так и не забеременела. Они должны были хорошо жить, у них было уже около тридцати своих овец, председатель колхоза обещал построить на стоянке хорошую кошару и дом вместо круглого жилища, сплетенного из тальника и обмазанного глиной и коровьим пометом. Но вдруг в начале лета приехала на телеге Ундэр Хандама. Все рухнуло!
– А-аа, прижились, паршивые собаки! – Завопила ведьма, уверенно входя в жилище-юрту и пронзая взглядом опешивших молодоженов и бабушку Дариму.
С божницы взирали боги, Жамбал Базар молчал, боясь их прогневить, ведь Ундэр Хандама теперь считалась его матерью.
– Я думала, она поголодает и вернется! А они тут богатеют, несчастные! Что за дохлятину тут варите! – продолжала вопить неистовая ведьма и пнула крепким сапогом-гутулом котел на треножнике, где бурлил ароматный суп с мелко нарезанной лапшой. Котел опрокинулся, огонь зашипел и зачадил. Поднялся пар, в жилище-юрте стало дымно, запахло подгорелой лапшой.