В тишине пронзительно зазвенела чайная ложка – Ольга выпустила ее из пальцев и уронила на пол. Наклонилась, чтобы поднять, выпрямилась, раскрасневшись, убирая волосы со лба:
– Да, идемте, конечно… Это на втором этаже.
Ни на кого не глядя, она первая стала подниматься по лестнице. Штромм последовал за ней, жестом приглашая с собой Александру. Та поспешила присоединиться. На середине лестницы Штромм обернулся, склонился к художнице и негромко произнес:
– Из-за этих четок и убили Игоря. Сейчас вы увидите, какой может быть цена человеческой жизни.
Воздух в кабинете покойного коллекционера был стылый, неподвижный, каким он бывает в нежилых комнатах, где не говорят, не смеются, не дышат люди. Лица Александры словно коснулась холодная влажноватая ладонь. Она передернула плечами, оглядываясь, в то время как Ольга возилась у самого дальнего шкафа, отпирая дверцу, а Штромм ходил из угла в угол, тут и там щелкая выключателями. По стенам и под потолком медленно, неохотно разгорались белые матовые плафоны, изливая приглушенный молочный свет.
К окну, закрытому снаружи ставнями, был придвинут большой письменный стол. Когда над ним засветилась большая лампа под белым абажуром, Александра разглядела сквозь оконные стекла, что ставни из листового железа заперты изнутри железными засовами. К столу было придвинуто потертое кожаное кресло. Рядом, в углу, втиснулась узкая кушетка, похожая на медицинскую. Остальную обстановку кабинета составляли шкафы самых разных размеров, явно собранные здесь не ради красоты и не в угоду определенному стилю. Преобладали грубые рыночные изделия пятидесятых годов двадцатого века – громоздкие, солидные, с застекленными дверцами, забранными изнутри белыми складчатыми занавесками. Все дверцы были снабжены замочными скважинами, как отметила Александра. Здесь не было ни одной картины, ни одной фотографии в рамке, ни единой личной вещи бывшего владельца – ничего, что говорило бы о его личности, прямо или косвенно. Комната была угрюма, безлика и напоминала запасник небольшого захудалого музея.
Ольга все еще не могла сладить с замком, слышалось тугое, раздражающее щелканье ключа, который проворачивался в скважине. Штромм подошел к девушке:
– Дай… Да это же совсем другой ключ! Вот этот – от шкафа! Что с тобой?