Селим II: «Он был слишком приверженным наслаждениям и вину»
В 1570 году Османская империя завоевала Кипр.
Особой радости у турок эта победа не вызвала, а великий визирь Мехмед Соколлу откровенно говорил о бессмысленности этого завевания.
И он знал, что говорил.
Усталая донельзя империя как никогда нуждалась в отдыхе.
Более того, именно в это время она должна вести себя в высшей степени осторожно, поскольку завевание принадлежавшего венецианцам Кипра могло вызвать в Европе нежелательный для Стамбула резонанс.
Так оно в результате и случилось, и завоевание Кипра оказалось для империи поворотным моментом.
Говоря откровенно, ничего удивительного в желании завладеть Кипром не было, поскольку, захватив его, османы установили полный контроль над Восточным Средиземноморьем и покончили с несколькими пиратскими обществами.
При осаде Фамагусты погибло 50 тысяч турок – однако османские военачальники никогда не обращали особого внимания на потери.
Венецианский комендант Брагадино сдался на условиях сохранения всех воинских почестей и безопасной эвакуации гарнизона.
Сам же он был чудовищно изувечен, а затем с него живого сняли кожу.
Когда турецкий флот с триумфом вернулся в Константинополь, его набитое соломой чучело висело на рее одного из кораблей.
Как того и опасался великий визирь, нападение на Кипр было повсеместно воспринято как самое настоящее беззаконие.
Хотя, если говорить откровенно, то можно подумать, что все предшествующие завоевания османов вызывали в мире восхищение и являли собой события самого, что ни на есть, легитимного характера.
Чем же так были возмущены в «справедливой» Европе?
«Причина нападения, – писал в своей книге «Величие и крах Османской империи» Гудвин Джейсон, – сочли европейские державы, заслуживала решительного осуждения: прихоть алкоголика, науськанного подстрекателем-евреем.
Султан Селим испытывал сильную любовь к кипрскому вину.
Его собутыльник Иосиф Наси, беженец из Испании, ставший придворным банкиром и первым евреем, возведенным в дворянское достоинство, питал надежду превратить Кипр в убежище для бегущих из Европы соплеменников.
Впрочем, с султаном он говорил о других причинах и убеждал в том, что ему нужно завладеть источником чудесного нектара.
Затею дона Иосифа поддерживала еврейка по рождению Нурбану-султан, мать будущего Мурада III, а противостояла ей жена Мурада, венецианка Сафийе.