Строгая и самоотверженная Екатерина Парр попыталась ограничить короля в еде и питье, рискуя при этом жизнью.
Увидев в очередной раз увидев на своей тарелке овощи, а в кубке – воду, Генрих составил указ, в котором обвиняет королеву в ереси.
Екатерина вымаливает прощение, и отныне никто не мешает королю ужинать целым поросенком, запивая его тремя-четырьмя литрами вина.
Коненчо, такой образ жизни не прошел даром, и к моменту своей смерти, в 1547 году, Генрих был разрушен не только психически, но и физически: у него эпилепсия, галлюциноз, цирроз печени и подагра.
Его живот был столь огромен, что король не мог ходить самостоятельно, и последние пять лет его возили в кресле.
Попыталась жена образумить короля касательно вопроса религиозного и душевно желала, чтобы вместо безналичия в делах церковных Генрих VIII остановился на учении Лютера.
Оплакав казнь своего друга, Анны Эскью, Катерина Парр приступила к делу обращения короля в лютеранизм, дерзая вступать с супругом в богословские диспуты.
В одну из подобных бесед Катерина уже слишком явно высказалась за аугсбургское исповедание, на что король с адской иронией заметил ей:
– Да вы доктор, милая Китти!
И немедленно по уходу супруги Генрих вместе с канцлером составил против нее обвинительный акт в очередной ереси.
Друзья предупредили Катерину о готовящейся грозе, и королева своей находчивостью спасла голову от плахи.
На другой же день она, придя к мужу опять, затеяла с ним диспут и, постепенно уступая, сказала:
– Мне ли спорить с Вашим Величеством, первым богословом нашего времени? Делая возражения, я только желаю просветиться от вас светом истины!
Генрих, нежно обняв ее, отвечал, что он всегда готов быть ее наставником и защитником от злых людей.
Будто в подтверждение этих слов на пороге показался канцлер, пришедший за тем, чтобы арестовать королеву.
– Вон! – крикнул король. – И как ты смел прийти? Кто тебя звал? Мошенник!
Великий король вообще был неразборчив в выражениях.
Точно таким же неразборчивым он оказался и в выборе жен.
За исключением Екатерины Арагонской и Иоанны Сеймур, король английский не обрел в своих женах того высокого идеала чистоты, женственной прелести и кротости, которой он так упрямо добивался.
Может быть, именно поэтому он предавался безудержному пьянству.
Может, Генрих VIII был не такой уж злой, как его малюют?