Я раздумываю, как ей ответить: может, отделаться какой-нибудь пустой фразой, вроде “Перестань, Карла, ради бога, перестань, это ведь просто смешно”, – но не говорю ничего и смотрю на ее ступни, крепко стоящие на педалях. Смотрю на пальцы ног, на длинные ноги, на тонкие, но сильные руки. Меня смущает и удивляет мысль, что женщина, которая на десять лет старше меня, выглядит гораздо лучше, чем я.
– Если я расскажу тебе об этом, – говорит она, – ты не позволишь ему играть с Ниной.
– Карла, ради бога, с чего ты взяла, что я не позволю им играть вместе?
– Не захочешь, Аманда, – повторяет она, и глаза ее наполняются слезами.
– Как его зовут?
– Давид.
– Он твой? Твой сын?
Она кивает. Ее сын – это ты, Давид.
Знаю, продолжай.
Она вытирает слезы косточками пальцев, позвякивая при этом своими золотыми браслетами. Я никогда не видела тебя, Давид, но, когда в разговоре с сеньором Хесером, агентом по недвижимости, у которого мы сняли дом на время отпуска, я обмолвилась, что часто встречаюсь с Карлой, он тут же спросил, познакомилась ли я уже и с тобой тоже. Карла сказала:
– Раньше он был моим. Теперь – нет.
Я посмотрела на нее растерянно.
– Больше он мне не принадлежит.
– Карла, сын – это на всю жизнь.
– Нет, дорогая.
У Карлы длинные ногти. Вдруг она взмахивает рукой на уровне глаз, словно показывая на что-то.
Я тотчас вспоминаю про сигареты мужа, открываю бардачок и протягиваю ей пачку вместе с зажигалкой. Она почти выхватывает сигареты у меня из рук, и аромат ее крема от солнца успевает колыхнуться между нами.
– Когда Давид родился, он был похож на солнышко.
– Кто бы сомневался! – говорю я и сразу прикусываю язык, поняв, что до поры до времени мне лучше помалкивать.
– Когда мне в первый раз дали его подержать, я ужасно расстроилась. Мне втемяшилось в голову, что у него нет одного пальца на руке. – При этом воспоминании она улыбается, сжав сигарету губами, потом закуривает. – Но медсестра объяснила, что такое случается после наркоза – человеку запросто может что-то пригрезиться. И пока я дважды не пересчитала все его десять пальчиков, не поверила, что они у него в порядке. А вот теперь я что угодно отдала бы за то, чтобы проблема свелась к тому, что у Давида всего лишь недостает одного пальца.
– А что с ним такое?
– Он был похож на солнышко, Аманда, правда, на самое настоящее солнышко. Целый день улыбался. А больше всего ему нравилось, когда мы отправлялись куда-нибудь гулять. И еще страшно любил площадь в поселке, до безумия любил, даже когда был еще совсем крошкой. Ты сама уже видела, что с коляской здесь у нас проехать немыслимо. По поселку – легко, но отсюда до площади надо идти мимо ферм и всяких придорожных развалюх – грязь по колено, но ему так нравилось бывать в поселке, что я до трех лет таскала его туда на закорках, а это целых двенадцать куадр