Пока никакой реакции, всё это он и так знал.
-Но это не значит, что ты избежал казни, она только временно
отложена. Сейчас ты считаешься моим временным имуществом, и я могу
в любой момент сделать с тобой всё что захочу. Могу вернуть в
тюрьму, и тебя сразу казнят. Могу убить сама. Запомни крепко
накрепко – ты - смертник и мой раб. И жив лишь до тех пор, пока ты
рядом со мной, и я не решу, что ты мне больше не интересен.
Обращаться ко мне только «Леди Лара», все приказания исполнять
беспрекословно. В случае провинностей, попытаешься ещё куда-нибудь
сбегать без моего разрешения, мне придется тебя наказывать. И может
даже пытать.
Пока я это рассказывала достаточно зловещим голосом, хорошее
настроение у Линка очень быстро падало. Ну-ну. Что будет следующим?
Страх, ненависть, желание обмануть? Я ошиблась - неожиданно стала
подниматься горечь. Но не от того, что разозлил меня, а самим
фактом разговора о его положении. Похоже, он просто не задумывался
о нём. Огорчение нарастало всё больше, и вдруг всё как будто
покрылось толстым черным одеялом. Он по-прежнему сидел передо мной,
внимательно глядя мне в глаза, но внутри стал пустым. Ни мыслей, ни
чувств, одна пустая оболочка. Очень неприятное ощущение. И когда я
закончила фразу про пытки, он, всё так же глядя мне в глаза, без
малейшего намека на улыбку, спокойно спросил:
-Например, вот так? - и положил руку прямо на раскаленные угли
жаровни. Резко ударил запах паленого мяса. Я смотрела на него, он
на меня. Пламя стало охватывать руку, но Линк продолжал спокойно
сидеть, не чувствуя боли.
Доигралась дура, ругнулась я. Нужна была мне эта жаровня. Он
теперь не отступит, раз сам сунул туда руку. И мне нельзя – сама
ведь начала. Рука Линка начала уже чернеть, так что придется
уступить мне, пока он себя не сжег.
-Для начала можно и так – как можно высокомернее сказала я и,
сдерживая шаг, неторопливо вышла наружу.
Да, хорошо поговорили, содержательно. Пытаясь успокоиться и
привести мысли в порядок, вышла в сад, но запах горелого мяса
преследовал и здесь.
Что же я ему такое сделала, что он готов сжечь руку, но не
выслушивать от меня разговоры о пытках? Или дело не во мне, а
просто он категорически не выносит насилия над собой? Из того что
мне известно, он как раз и шел на крайние меры, когда его пытались
к чему-то принудить. Что в камере тюрьмы, что на арене, что сейчас
в пыточной. И за жизнь он при этом не держится. А после
сегодняшнего разговора или мне придется перестать ему приказывать,
и он станет неуправляемым, или он попытается сбежать, так как он
ясно показал, что приказов не потерпит. Надо срочно искать чем его
привязать или его придется сдавать для боёв на арене. А этого уже
не хочется. Ну и ладно. Плохой результат - это тоже результат. Надо
подумать.