— Отдай мне мою сумку!
Мать уходит, что-то громко говорит своему псу, распаляется, искренне считая, что я дрянь, которую нужно проучить, словно я какой-то подросток.
Я бы, наверное, могла бы попытаться поискать для нее оправдания, но она вовсе не боится меня потерять. Со мной в квартире ей просто удобнее. А еще ей надо, чтобы Анатолий видел ее альфа-самкой, которую все слушаются.
Толкаю дверь плечом, раз и два, но она не поддается.
— Откройте!
Я должна как можно скорее выбраться.
Подбегаю к окну, распахиваю его и смотрю вниз с четырнадцатого этажа.
Как же высоко. Окна соседей закрыты. Да и у нас такие соседи, что их дома никогда нет. Кричать, звать на помощь бесполезно.
Чтобы не тратить энергию зря, я переодеваюсь и собираю сумку с вещами.
Я все равно уйду отсюда. Я найду способ.
Посидев немного и успокоившись, я снова подхожу к двери.
— Эй! Откройте! Мне нужно в туалет! Мама!!
Они там что, в отключке уже?
А время поджимает. Я уже не успеваю к десяти обратно. Я слишком долго ехала сюда.
Слышу шаги, а после как что-то отодвигают. Дверь открывает мама, чему я рада. Анатолий, похоже, не в состоянии. Последние двадцать минут он ныл, как ему плохо. Отходняк.
— Иди в туалет. И быстро назад, — говорит она мне на полном серьезе, словно это в порядке вещей.
— Будешь караулить меня?
— Буду. Иди уже.
Кинув взгляд в коридор, я примечаю свою сумку на полу, после чего действую быстро: сильно отталкиваю мать, хватаю приготовленную сумку с вещами у двери, пальто, сапоги уже на мне, и мчусь по коридору к еще одной сумке.
— Толя! Толя, живо вставай! Толя!!
Хватаю сумку, мчусь к двери, у которой мать пытается меня остановить. Провернув замок, я вырываюсь, выскакиваю в подъезд, но не убегаю вниз. Оглядываюсь на мать.
— Что, твой алкаш больше не в состоянии удерживать меня? Уже перебрал с утра пораньше?
— Мира, стой! Не уходи!
— Ты мне больше не мать! Ты… мне… больше… не… мать, — повторяю медленнее. — Сначала я думала, что все это проявление скорби, но ты перешла все границы. Притащила этого конченого домой, где мы жили всей семьей. Ты… — поджимаю губы. — Не вижу нужды тебе еще что-то говорить. Ты не поймешь этого. Не прочувствуешь. Тебя больше тоже нет. Как и папы. Я об одном только бога прошу… чтобы ты не умерла в пьяном угаре на пару с этим животным. Это все, — и срываюсь вниз по лестнице.