Продолжая лететь на воображаемом низко летящем самолёте, минуем чёрные группки строений внизу – это селения с редкими дымами. Минуем и более крупные (белёсые, ибо сложены из серого кирпича или серых бетонных блоков) скопления многоэтажных домов – это посёлки. И минуем такие же серые, призраками возвышающиеся на фоне плоскостей снега и среди чёрных жидких групп деревьев более обширные скопления многоэтажек, собранных группами, – это располагаются внизу города. Большая часть городов – нестарые поселения советского времени, неуютно, сиротливо выглядят эти человеческие поселения, процарапанные на белом. В густонаселённой Центральной России царапин этих на пейзаже множество. Одни прищепляются к другим, возбуждённо толпятся вдоль нити железной дороги. Если самолёт летит вечером и нет туч, то группки строений излучают слабые коптящие огни – на таких огнях не согреешь рук и сердца. Понятным становится, почему русского человека так притягивает Москва. Один из самых слабоосвещённых городов мира есть сноп света для русского провинциала, факел в сравнении даже с русскими областными городами. Обычно в них около 300–400 тысяч жителей, и они в свою очередь кажутся ярко освещёнными столицами путникам, явившимся из городов, где даже нет железнодорожной станции.
Природа скаредно даёт России мало света и ещё меньше солнца. Только отражаются от снегов нечистые, серые, в облаках небеса. Короткое, чуть ли не трёхнедельное пыльно-душное лето стиснуто с двух сторон холодным маем и моросящей осенью, часто наступающей в конце июля. От недостатка света бледна и бела кожа наших женщин, цвета ростков подвального картофеля; и сыроваты, некрепки души наших плаксивых мужчин. Наши дети зачаты в искусственном климате квартир. Инкубаторские, они быстро пухнут и растут как на дрожжах у горячих радиаторов, играют в скученном пространстве, взрослеют не на воле, а в этих вольерах для человека. Манера их выращивания аналогична выращиванию какими-нибудь голландцами кур, или свиней, или коров быстро так называемым «батарейным» способом. Это когда животное стоит, стиснутое клеткой, схватывая еду с медленно постоянно движущегося мимо конвейера, быстро набирает вес, но никогда не гуляет, никогда не покидает клетки. Дерьмо удаляется из клетки другим конвейером. У животного слабые, никудышные ноги. Но на нём много мяса.