– И тебе не хворать, зачем пожаловала?
– Пообедать, – красноречие не мой конёк, когда на меня смотрит такая толпа.
– Вот! Вот! Я же говорил! – торжествующе закричал юный владелец плетёной шляпы, а мужик в кузнечном фартуке поудобнее перехватил здоровенный двуручный молот. Бедный дед Гердон, если ему эту штуку за шиворот сунули.
– Извольте обождать… – деревенский голова замялся, видимо, пытаясь подобрать подходящее слово, – сударыня.
– Изволю, – боги, да что ж с языком моим, я ж могу нормально разговаривать, а не по одному слову выдавать.
Седовласый предводитель кивнул, степенно развернулся и с заметным облегчением спешно погрузился в толпу селян, окруживших гнома. Сквозь толчею и гвалт мне никак не удавалось разобрать, что там происходит. Впрочем, один раз получилось разглядеть напряжённое лицо гнома, выражавшее решительное несогласие обладателя с происходящим.
– Мы подгорный народ уважаем, но и за ущерб ответ держать надобно! – Староста перекрыл своим голосом общий гомон, толпа вновь затихла, ожидая продолжения представления, и оно не заставило себя долго ждать. Убелённый сединами глава снова вышел вперёд и начал свою речь, в этот раз более уверенно, очевидно, заранее подобрав слова:
– Сударыня великанша, извольте гномом откушать, а нас, стало быть, и животину нашу не трогайте.
– Не великанша, а гигант холмов. Великаны – родственная нам ветвь, но совсем другой народ: они крупнее, босиком ходят, не говорят почти, – дядька Замар, похоже, не оценил моего наконец проснувшегося красноречия, из-за чего я слегка замялась и быстро закончила: – И вообще вегетарианка я.
– Вегетаниарка… это что ещё за напасть такая, – пробурчал себе под нос седовласый предводитель селян и менее уверенно продолжил: – Смилуйтесь, сударыня вели… кхм… гигантша…
– Гигантесса, – с неожиданной для себя усмешкой вставила я, окончательно смутив старосту.
– Ну, коли вегетаниарка, осла тогда ещё возьми… те, – чувствуя поддержку начинающей роптать за спиной толпы, быстро нашёлся староста.
Я вздохнула – объяснять селянам идею вегетарианства было, пожалуй, бессмысленно. Гном смотрел на меня жалобными глазами, как кот, надеющийся получить ложку густой сметаны с хозяйского стола. То ли просил помочь, то ли и правда решил, что рискует стать моим обедом.
– Ладно, давайте ослика и этого вашего гнома, – произнесла я без всякой надежды на сытную трапезу, отчётливо понимая, что после такого спокойно купить на рынке капустки уже не получится.