Тоже эксперимент и частичная удача. Но...
— Им совершенно наплевать на людей, — сказал он, поднимаясь из
дыры в земле. — Это может сказаться на их решениях.
— Каких? — одновременно спросили я и Эльвира.
— Истребление, — не особо «информативно» ответил Степанов. —
Если есть противник посерьёзнее, то придётся менять приоритеты.
Учитывая, что они убивают людей. Невинных.
Когда он сказал слово «невинных», я заметил в кустах два зелёных
глаза. Яркие такие, на солнышке блестят...
«Ты какими судьбами тут? — радостно спросил я Кактуса. — Давно
ждёшь?»
«Не особо, — честно признался кот, насколько вообще он может
быть честным. — Рад, что ты жив остался. Под землёй сидели?»
«Если бы...»
Продолжить диалог с котом не получилось. Но он пошёл вслед за
нами, будто так было изначально. Мы изредка перекидывались
сообщениями между собой, но больше о нашем состоянии, чем о чём-то
стоящим. И когда, спустя чуть больше часа, мы вернулись в нашу
небольшую, разведывательную базу, там я уже смог заметить изменения
в нём. Они просто не могли ускользнуть от меня.
До этого момента его сердце еле-еле сияло, что говорило о нём
как об очень слабом носителе. Но сейчас, когда я вычёсывал из него
колтуны, выдёргивал репейник за общим столом, где было не так много
носителей я... отметил, что он стал сильнее.
Только спрашивать об этом не стал. Мне припомнился сон, в
котором мой симбионт сказал, что Миша, то есть, Кактус, должен в
этом походе обрести что-то сильное, что позволит что-то
изменить.
Когда нас накормили, расфасовали по палаткам и предложили
отдохнуть до тех пор, пока за нами не приедут, я честно отказался.
Усталости не было, особенно после полученного «концентрата», а
вопросов было слишком много.
Степанов всякий раз, как я спрашивал о выживших, лишь
отмахивался от меня рукой. Когда спросил о «диких» и о теле
волшебницы, которую я убил, он тоже махнул рукой, словно и
разговаривать со мной не хотел. Затем, правда, признался в не очень
приятной теме.
Они не собирались нас искать. Лосев Павел сообщил, что мы
погибли. Точнее, что он нас больше не видел до момента и после
момента взрыва. Нас записали в погибшие сразу же.
И если бы не указание свыше насчёт меня и Эльвиры, нас бы никто
и не стал искать. Меня смутило, что именно наши имена были в
«указании». Не Лосевой, ни Светланы и не Анжелы. А только моё и
Эли.