– У кого пульт? Сделайте потише, – сказал я, не поднимая головы с подушки.
Странно, с первого раза поняли. Обычно надо минимум два. Поскорее бы уже Витек пришел, без него реально скучно. Была бы моя воля, разрешил бы ему курить прямо в палате. Нет, у открытого окна естественно, и не так часто, но главное, чтобы не оставлял меня наедине с этим печальными лицами. А то бегает курить в другой конец корпуса под лестницу на цокольный этаж, и ждать его приходится ну очень долго.
О, судя по шарканью в коридоре, кто-то подходит к нашей двери. Хоть бы Витек…
– Добрый вечер, господа хорошие! Так, кто тут у меня… – маленькая, кругленькая медсестричка впорхнула в палату легким глиссада и начала раздавать пузырьки с таблетками, плавно лавируя между кушетками, – так на уколы быстренько! Идите-идите, пока народу нет!
– Идем, идем, – сказал я, высыпая таблетки в карман. Время пить их еще не пришло.
***
С одной стороны, ходить три раза в день на уколы довольно весело: пересекаешься с уже почти знакомыми пациентами и врачами, не стесняясь, исследуешь новые незнакомые лица, особенно молоденьких практиканток (кстати, не только лица), да и вообще хоть какая-та движуха. Но с другой стороны это же уколы. Антибиотики. Такие болючие, что ногу сводит. И каждый раз, когда, прижав ватку к ягодице, плетешься назад до палаты, думаешь: «ну всё! Больше ни за что не пойду! Ну, сколько можно меня мучить…» Но через час отходишь и понимаешь, что всё равно пойдешь туда в следующий раз. Потому что надо. Двусторонняя пневмония – это не шутки. Уж я то знал, не впервой. После месячного лечения можешь чувствовать себя здоровым, но курс антибиотиков прекращать ни в коем случае нельзя – может случиться рецидив, и тогда всё по новой. Опять курс антибиотиков, только уже других, потому что к тем вирус привык, а новые, скорее всего, будут еще болючее… Как говорит одна медсестра: «Терпи! Попа не голова, думать не…»
– Ой, извините! – чуть не сшиб меня парень, идущий навстречу. Его шатало так, будто выпил он изрядно много.
– Ничего, ничего. Сам доберешься?
– Ага, спасибо, – и, прислонившись к стенке, зашагал более уверенно.
Уже видел его пару раз. Говорят, какая-та невралгия. Бывает. Вернее, бывает и хуже, так что особого повода для сострадания я не видел. Наверно. Просто бывает уже осознанно тормозишь в себе это самое сострадание, боясь, что на всех его не хватит.