Принесите мне голову Айви Покет! - страница 20

– Их можно понять, – ласково сказала я. – И что вы собираетесь делать?

Она покачала головой:

– Сама не знаю. У меня за душой ни гроша. – Тут миссис Диккенс присмотрелась ко мне и ахнула: – Ты ужасно выглядишь, деточка! Неужто заболела?

– Ещё как, – отвечала я. – Того и гляди помру, надо думать. И вдобавок я тоже осталась без крыши над головой.

Миссис Диккенс внимательно оглядела меня и кивнула:

– Тогда лучше зайди-ка в дом.

Мы сидели в кухне на оставшихся стульях. Миссис Диккенс налила мне огромную миску бульона, и я заставила себя съесть всё.

– Куда они уехали? – спросила я за обедом. – Я имею в виду Снэгсби.

– В Арундел, – ответила миссис Диккенс, встав, чтобы подбросить дров.

Мне сразу всё стало ясно. Как-то раз я проследила за Снэгсби, когда они отправились в Арундел. Я думала, у них там какие-то тайные делишки, но оказалось, что на кладбище у местной церкви похоронена их любимая дочь Гретель. Они навещали её могилу каждую неделю. Неудивительно, что Снэгсби отправились доживать остаток своих дней в Арундел, поближе к дочери.

Пока за окнами сгущалась ночная тьма, мы с миссис Диккенс успели о многом поговорить. Я рассказала ей о моих приключениях. О мисс Фрост. Об Анастасии. Услышанное потрясло добрую женщину до глубины души, но она ни на минуту не усомнилась, что вся моя невероятная история – чистая правда. Ну разве она не чудо!

Когда мой рассказ подошёл к концу, миссис Диккенс встала из-за стола и объявила:

– Ты будешь жить здесь со мной.

Мне было приятно услышать это, но я понимала, что радоваться рано:

– А разве вас не выставят отсюда на улицу через три дня?

Миссис Диккенс печально кивнула:

– Да. Но давай оставим эти тревоги на потом. Кроме того, девочке твоих лет нечего делать ночью на улицах.

После ужина мы направились в спальню миссис Диккенс – единственную, где осталась хоть какая-то мебель. Меня снова бросило в жар, и добросердечная экономка уложила меня в свою постель и принесла холодный компресс. Потом зажгла свечу, выдвинула ящик комода и достала оттуда часы:

– Я сберегла их для тебя.

Часы были серебряные. Помятые и поцарапанные. Они принадлежали Ребекке – я взяла их на память из её комнаты в Баттерфилд-парке. Я до сих пор помнила эту комнату в мельчайших подробностях – наполненную часами всех форм и размеров. Я прикоснулась к холодному металлу часов и почувствовала, как мне отчаянно недостаёт моей подруги.