Мертвый Цицерон, мертвый Катон, мертвый Помпей, мертвый Лабиен…
Боги, почему столько мертвых вокруг, он ведь просто хотел пить у костра, глядя, как луна падает в реку за лесом и выползает розовый шар солнца!!
Разделенный Мир.
Толпа машет и ликует.
Он воздел руки, и звук его имени, выкрикиваемый тысячами глоток, вибрирует в воздухе!
Наполняет счастьем каждую клетку, рвет грудь!
Он раскидывает руки, будто обнимает их всех, и они ревут, протягивая руки к нему!
Он хочет идти к ним, сорвать золотой венок, отшвырнуть плащ Триумвира, разогнать ликторов!
Пить, хохотать на лавке в уличном театре с полуголой девкой на коленях!
Октавиан дотрагивается до локтя…
Улыбка слетает с лица, волшебство умирает.
Он идет между мраморными колоннами дворца, и эхо шагов уныло стучит в ушах.
Сирия.
Снова Сирия.
Цари и Царьки на коленях.
Города и Государства у ног.
Восток его.
Октавиану досталось имя Цезаря.
Ему досталась жена Цезаря.
Клеопатра.
Любит ли он ее?
Нет.
Это не любовь.
Это безумие, рок, наваждение.
Она выжигает из него Рим, и с каждой каплей покинувшего римского в нем что-то умирает.
Парфия, песок.
В этом проклятом песке умер Красс.
В этом проклятом песке умирает его армия, самая большая из всех, что видел когда-нибудь Рим.
Предатели армяне, волны парфянских лучников, стрелы.
Они сгорают на солнце днем и замерзают до синевы ночью.
Шаг за шагом, он выводит их, и они падают без сил, оборванные и обмороженные, едва перейдя границу.
Клеопатра.
Корабли, припасы, еда…
Он бросает войну, словно и не было ее.
Словно не гибли когорты, падая шеренгами в песок.
Он Дионис, она Исида.
Венки, музыканты, дикие танцы и дикие оргии.
Льется вино, лепестки роз кружат в воздухе.
Сладкий запах.
Рим умиленно шепчется: «Антоний гуляет!..»
Хмуро смотрит в пустоту Октавиан, они любят его, Антония, что бы он ни делал, любят его безумный ритм, любят его за то, что он любит жизнь!
Новый поход.
Армянский Царь в цепях.
Он дарит царства детям!
Римские царства!!!
Птолемей Филодельф, Александр Гелиос, Клеопатра Селена.
У них не римские имена.
И толпа ревет не римская.
Александрия высыпала на улицы, легионеры идут в триумфальном шествии, Антоний стоит в колеснице и улыбается солнцу.
Где он, там Рим!!
Корабли горят.
Горят, захлебываясь волнами, сыпятся с падающих мачт стрелки.
Флагман Клеопатры рвет вражеский строй, мыс Акций теряется вдали, и его люди наваливаются на весла.